Немодное
Поистрепав слегка Екклезиаст,
Взяла в сообщники Петра и Павла.
Кураж словив и наплясавшись всласть,
В раскрой пустила новые лекала.
Туда не явишься оторвою-девахой,
И не прикроешься ажурной лёгкой шалью.
Цветочный венчик, белая рубаха,
И номерок – к своей исповедальне.
Там можно ничего не говорить,
В цене – молитва, верность, покаяние.
И глазом не моргнёшь, как фить-фьюить,
Но так не хочется готовиться заранее.
Чтобы как бабушки когда-то в узелок,
Сложить нехитрые последние обновы,
И «Отче наш» твердить чтоб назубок,
А не шептать лукавому: «Хреново».
Собрать мыслишки в жиденький пучок,
Да, к Вóннегуту в гости, в «Обезьянник».
И взгромоздясь на липовый шесток,
Ждать, что навечно, может, не забанят.
А что ещё прикажете желать
В угоду нескончаемой заразе?
Диван не поменять бы на кровать,
И «если что» – чтобы случилось сразу.
ПРИМЕТЫ
Солнце садится в тучу, значит – к дождю.
Скатерть жёлтая снится – к большим переменам.
В 6.15 будильник подушкой глушу,
Следом ливень – по крыше, в окно, по стенам.
Дождь колотит по высунутой руке,
Капли ловишь ладонью, лодочкой её подставляя.
Прошлое отсекаешь, как паутину – быть жаре.
Не находишь следов мышиных – к неурожаю.
Заря багряная, кольцо вокруг луны – быть ветру.
Розу вымерзшую силишься оживить,
Воображая себя Розенкрейцера адептом.
Перепутались все приметы, переплелись в экстазе тела.
Не хочется выглядеть идиотом и кривиться в улыбке,
Изображая белым на белом... дела, дела, дела...
Пытаешься возвыситься
Над сгущающимся, как мрак, маразмом.
А в итоге, как в том анекдоте:
«Сара, то, что мы принимали с тобой за оргазм,
Врач сказал – оказалось астмой».
