ОСЕНЬЮ
Мы допросили ласковых пуль весны. Можно доплакать, можно беззвучно ныть,
Мертвым дельфином сдвинув рюкзак на спину.
Осень, тяжёлая, душная, как сугроб, давит на горло стопой азиоп\европ.
Легкие засеребрились, тени и паутины.
В чашке кофейной слезою кипит узор. Устрица пахнет летом, твой шарф - "Кензо",
Медитативным скатываньем в рутину
Моря, удобного, как обоев рулон. Штормы штампуют глянцевых баб с веслом,
Рвутся в розарий, что завтра сотрёт бульдозер.
Папа не снится тысячу лет, зато ты остаёшься, кран починив, я - пальто.
Смотрятся в нас наяды или стрекозы
Тысячеглазо? Подбрось облаков в камин. Мы, кистеперые рыбы, стали людьми.
Осень стихает.
Роза осталась розой.
ЧАЙ С ПТИЦЕЙ БЕН-БЕН И БЕЗ
Чай в пальцах -
разнеженный трепетом флейты из тростника,
свит завитками беседы в отверстия времени инь\ян - чёт\нечет.
Словно семь нот, словно семь птиц таят тающие облака.
Нет. Горячо. Ещё вечность.
До сумерек. -
Клювом из вен бен-бен тянет волос мгновенья в длину
(могла б утонуть в чашке) - снимаю с крючка, чешу, отпускаю косой
с башни тенью в закат, в тишину, в волну молельную.
Нут на ковчеге пророс в серсо.
И крутится -
и остывает чай, солнца сок, съевшего море-облатку\
сомненье в себе. Душу украла с водой птица бен-бен,
предчувствуя: надо бы свить гнездо, пока дождь до
тебя и обратно
с чашкой чая и без
Птица летит
