Зачарованная охотником
Я стою на пристани у ледяного плёса
и вдыхаю запах замёрзшего лета, эту
смесь гниющих листвы и водорослей,
рыбьей чешуи, лягушачьих отпрысков,
выведенных с помётом из птичьих тел;
я слышала лето в густеющий ранней ранью
декабрьских сумерках, и думала –
вот погода! А чуть менее как треть года тому назад
танцевала, волнуясь от ливней, река.
Плясала, срывая одежды, природа;
осень, девица–краса, мать колдунья,
последняя певчая трель лета, была богата,
листвой одета, золотой, серебряной, алой,
зелёной.
В фате туманов гуляла где-то
заоблачно, воодушевлённая,
и здесь,
зачарованная своим увяданием,
словно дичь – охотником,
ждала рассвета, нового дня,
и плела,
плела в его честь пряди тумана.
Нити водорослей тянула к речным берегам,
льнула к душистым стогам, прелым
под гнётом свинцовых, тягучих туч,
жующих дождь,
роняющих морось. Избегающим круч, но
поливающим реку тоской дождя…
И вот я – стою на поросших снегом,
укутанным в стужу тех берегах, тихих и присмирелых,
где совсем недавно, рукой дотянись, всё пело,
встречая блёстки громких от кликов осенних дней,
а сейчас – смирных и белых.
