Время
Упало солнце на фасад, на бортик крыши.
Приходит лето на восток почти неслышно.
Раскинув косы, тополя стоят в истоме,
Шутливо ветер на листве тихонько стонет.
Весёлый, ласковый июль снимал по найму
И света длинные лучи, и душный вечер,
И щебет утренний лесов, и крик заречный,
И тень, ползущую за мной в смешной панаме,
И руки тонкие в реке сонливой ивы,
И вздохи острых колосков созревшей нивы.
За ветреной, хмельной Сурой с котомкой пёстрой
Бредут апостолы домой, сминая вёрсты.
Накинув радужный наряд земле на плечи,
Минуты важные кладут в скупую вечность.
Сжигая времени костры, суют в котому
И скуку долгих тусклых дней, и пылкость жизни,
Смирение с иной судьбой, любовь к Отчизне,
Стремление к чужим краям, к родному дому
И нежное единство душ, и мир без правил
В котомку полную кладут и Пётр, И Павел.
Спокойно шествует июль в цветной оправе.
И сокращают нашу жизнь и Пётр, и Павел.
МОНОЛОГ ИУДЫ
-Я чашу горечи испил до дна:
Как я ошибся! Как - глупец! - обманут
Змеей лукавой, подлым саддукеем! -
Кричал, что мой хозяин - сатана!
Я им в петлю бессмертия затянут.
Эх, я осёл, не распознавший чуда!
Погиб позорно и в ад низвергнут
Интригами проклятого Каифы.
Для всех навеки стану изувером.
Приговорен! -к бессмертию - и в мифы
С усерднейшим лобзанием моим
Войду и ввек не заслужу прощенья.
А дети?.. Ужас! Я ведь, знают, Каин!
И род мой будет проклят и гоним.
О боже мой! За что судьба такая!
Сомненьями истерзанный, он шел
Потерянно. Надорванные вздохи
Стекали горестно в песок колючий.
И крест его был чересчур тяжёл...
Удавкою грозили гневно тучи.
Зловещей славе он шел навстречу,
-Ну кто бы знал, что Бог -вочеловечен!
Металось сердце. Скорбь по жилам
Текла и мысль к галгофе уносила.
Вдруг видит - перед ним дрожит осина.
Он, подойдя, рукой потрогал ствол,
Оставленный судьбой для эпилога...
С тех пор восставшим против Бога
Осиновый вбивают в душу кол.
