Хочешь сказку, девочка, не о страхе?

Сотню лет терзает их остров кракен, -

вот глотает море сигнальный бакен, предрекая горе им и беду,

в грозовых разрядах бледнеют лица, смерть со дна всплывает последней жницей,

чтоб она забыла их, дочь царицы в жемчугах и лентах на мол ведут.

Под напевы флейты, под рев и скрежет тьма в сердцах бездонна, рассвет не брезжит,

не прочтешь ни милости, ни надежды по губам испуганных матерей,

и звучат призывы – столкнуть с помоста. От беды грядущей спасает остров

одна смерть, и, кажется, здесь всё просто:

кто-то должен жертвенно умереть.

Это миф.

Не кракены в сердце сеют ветры страха. В наших руках – спасенье.

Обречен тот остров, что ждет Персея, платит дань, пока не придет герой.

Мы стоим бесстрашно над бездной черной, и какие бы ни случились штормы,

просто знай, что сказка про жертв покорных

никогда не будет о нас с тобой.

 

MEMORIA

 

Старший рвался в бой и владел мечом, словно бог, с победой был обручен,

и его боялись и враг, и черт, а другие яростно проклинали.

Средний был ловкач, конокрад и маг, богачей и скряг он сводил с ума,

по нему рыдали петля, тюрьма, но звала дорожка его родная.

Младший был дурак, ни о чем дурак, запускал бумажных стрекоз с утра,

не искал ни доблести, ни добра, наблюдал, как облако в небе тает,

как блестит вода и цветет рогоз, слушал шепот ветра и песни гроз,

от рожденья глуп, как осока рос и не ведал зла, простота святая.

 

Было лето божье, пришла война, от горячей крови пьяным-пьяна,

поседели кудри – белее льна – у сирот, солдаток и генералов,

на полях сражений пять долгих лет пожинали пули червивый хлеб,

смерть металась бомбами по земле, прошивая кители строчкой алой.

Ты напрасно ждешь легендарный сказ, как бывала к братьям война близка,

как спасала преданность дурака двух других, как вечно вела по краю.

Старший в рожь упал, средний был распят на дорогах, что не ведут назад.

Никакой морали, мой младший брат,

кроме той, что мертвых

не забывают.