Франциск дошёл пешком до базилики. -

Не в счёт гвардейцы, папа Карло и фотограф.

Святейший брёл и за собой не видел тень мрака. Юный продавец шаров

ещё не продавал ни страх, ни смерти, ни смерти страх. Стеклянный колокольчик

его не слышен был в глухой толпе. Но сдоба

просила подождать чудес подольше,

уже незримо заполняя ров

беспечности на том чемпионате, на том пикете и на свадьбе той,

которой далеко до похорон. -

 

Ведь мартовские две недели юны. Невечная, но сладостная жизнь, -

порхает бабочка, трясёт росой левкой,

рад папа Карло. -

Знаешь, Вечный Жид

ему, наверно, купит тыщу курток, раз дал обет, раз неба край лазорев

и так далёк, что слышен и правдив.

 

И папа Карло поджидает море

на площади. А море -

позади.

 

В КУДЕЛИ

 

Сосна, втянув кудель корней

в базальт отвесный,

протягивает пальцы мне

и неизвестность:

 

пройти ли пропастью? \ пропасть? -

Откуда знаю?

Дошедших пенится толпа. -

И замирает. -

 

В обрыв прокинули пути.

Сгибают ниву

ветра. Нам некуда идти.

Здесь край обрыва. -

 

Повисло время - льстивый плат

из повители.

Флажками аисты летят. -

И мы б летели! -

 

Сминает-вяжет-липнет страх.

Срубает ноги.

Пройтись бы небом на руках. -

Да мы не боги!

 

Во ржи - без ропота, без сил.

Нас выжег сумрак

и стрелку компаса косит.

В сумахе сумы

 

вагантов под блестящий прах

вселенской славы.

Пройтись бы небом в облаках,

сказав о главном.

 

Жаль, не смогу! - Глазами ем

свой край обрыва.

Таюсь и таю в колее,

а надо прыгать!

 

...Снег накрывает колоски

красивой ложью.

Обрыв ослеп. - Себя секи! -

Прыжок (от)ложен.

 

Метели сглатывают шлях.

Трясут куделью.

Не выйдет небом на руках!

 

Твой выбор сделан