Снились губы небывалые...
* * *
Расплескалась зорька алая,
Не к добру, наверняка,
Снились губы небывалые,
Невесомая тоска.
Сиротливый да невенчанный,
Вечер головой качал,
Мне приснилась чья-то женщина,
Как начало всех начал.
Звёзды падали незрячие
В наши тёмные тела,
И была она горячею,
И прохладною была.
Говорила: солнце красное,
Что ж ты выбрал не её?
И слова её напрасные
Сердце ранили моё.
Уверяла, что безбожно ей
Я когда-то изменял,
И шептала невозможное -
Что не может без меня.
Пробежал, играя листьями,
Ветер пьяный да босой,
Вот и всё, что было истиной,
Остальное только сон.
.
Немая исповедь
* * *
человек, завёрнутый в край обугленной плащаницы,
не заботы прошу,
не сукна,
ни хлебов,
ни водицы,
ты не спишь, значит, выслушаешь меня:
прах и пепел на месте огня,
прах и пепел,
как вечный покой, пелена или одеяло,
только совести огненные язычки догорают к рассвету –
возможно, кому-то они должны,
и луны непогашенная лучина раскаляется до утра,
а к утру только пепел, и в этом, боюсь, причина,
что любого, не сказанного тобой, мне опять будет мало,
прикури меня заново, дай неразгаданный страх
не изношенной жизни, не опробованных страстей,
если каждая женщина нынче мне как сестра,
значит, прежние женщины были совсем не те,
и морковка для мула, привязанная к верёвочке, вновь болтается впереди,
нет убежища в пламени разума, там, где всегда дыра,
медный крест прижимаю, пытаясь согреться, к невесомой моей груди,
прикури меня заново, дай же кому-то сниться,
человек, завёрнутый в край обугленной плащаницы,
об одном прошу, в нутро моё
не гляди.
