Вся жизнь
Японское море
На откосе замыкает залив
Школа в полтора этажа –
Берега́ забытой Богом земли.
Я глазок в окне продышал.
Ледокол ломает лёд-горизонт,
и селёдки пьют кислород.
Прошептало море: «как карасо»,
Будет холодам укорот.
Здесь косатку фатум не покидал,
Лопнет от удачи щека.
Закосила ушлая под кита,
Зубы выдают хищника.
А моя училка рядом стоит,
И царапаю на стекле:
Константиновна! Пойми, я не кит.
Без тебя могу околеть!
Ещё поживём
Следующая гибель будет похожа на плесень,
будет столь же бесхитростна и сыровата – проста.
А после нее не будет ни сравнений, ни песен –
ни черта.
Борис Слуцкий
Пленённый в падающем лифте,
Я вспоминал, зачем живу.
Хотелось сделаться улиткой,
И уцепиться за траву.
Освоить навыки котёнка,
И лапки вовремя поджать.
Заплечной лёгкою котомкой –
Лихую долю переждать.
Невольно в поручень вцепился,
А отражённые глаза
Совсем чужого летописца
Глядят из зеркала. Абзац!
На стенке старенькой кабинки
(Они запомнят ли меня)
Спасутся плесень и резинка.
Нам ничего не поменять.
Мне элементы экзерсиса
Не все сегодня по плечу.
Нет, я пока что не разбился,
Я до сих пор ещё лечу.
