Не от мира сего
Не от мира сего, лишний, как чернила с пером,
Как будто кто-то вырыл зерно или вынул звено.
Из цепи, где каждый образцово-показательный,
С этим миром связь проходит строго по касательной,
Пока ссадины ныли, грел песчаный карьер.
И с кем бы ни общался сейчас, ощущаешь барьер.
И ты вроде вполне здоров, но роясь в себе подробно
Всё проводишь бесплодный поиск себе подобных.
Где бездумные, бездомные, потёртые,
Обдолбанные Колфилды, дёрганые Дёрдены?
Ангедония, приметы Джареда Лето.
Мы — дети амфетамина, Бафомета и ню-металла.
Ты — такой, и не примет стая,
Мы Питеры Пэны из пены дней — мы растём, но не вырастаем.
Бредя по одноколейке,
Микроавтобус уходит в микрорайон — видно, Бог играет в модельки.
Сколько было всего,
Сколько дыма тока бы не видеть мира сего.
И сколько вынесено,
Они говорили: «Сынок, ты не от мира сего».
Сколько было всего,
Но тока всё мимо, помимо стихов из мира сего.
Все вроде выросли, но так и не смылось клеймо.
Ты не от мира сего.
Книги делятся мнением, мнения сеют сомнения,
От сомнения лень, а от лени веет забвением.
Мишель Уэльбек, Лотреамон плюс «Некрономикон».
И снова этот мир мишень — payback,
DJ, tape, deck — тот самый стиль.
Кажись, мы, как тяжёлые травмы, несовместимы с жизнью.
Нас не жалует город, удар ножа и ты вспорот.
Истина — как плесень и зарождается в спорах.
Ты что, не любишь этот дивный мир? Тогда ты инфантилен — дуй, оболтус, в ясли.
Кругом поражения, провалы,
Проклятые поэты, блаженные графоманы,
Рыцари субкультуры, хранители стеклотары,
Витязи политуры, забытые меломаны.
Этот мир — будто блеск дешёвой панели,
Но я вижу свет в конце твоего ушного тоннеля.
