В поселке безмолвье, всем страшно, всем больно.

Квас кислый и булки горчат.

Проход завалило. Обвал в пятой штольне,

Но живы покуда. Стучат!

 

А в маленькой церкви надежда святая,

За здравие плачет свеча.

Старик и пять женщин поклоны вбивают

В пол пыльный, пока там стучат.

 

В поселке шахтерском заря третий вечер

В полнеба красней кумача.

Чу, смена выходит, опущены плечи.

«Ну как там ребята?» «Стучат.

 

Стучат, значит, живы!» Натянуты жилы,

И взгляды острее меча.

Молчат. Обещания глупы и лживы.

Им снова туда, где стучат.

 

Вгрызаться в породу, раскалывать щели,

Вбивать острый заступ сплеча…

И вдруг тишина, холод мертвый в тоннеле.

Нет, врёшь! Показалось. Стучат!

 

Напыжилось небо, натужилось сенью,

Весь космос держа на плечах.

Последняя глыба!.. Ладоней сплетенье.

У счастья слеза горяча!

 

 

Я дверь? Может быть. Если я закрыла проход, никого не впускаю и не выпускаю, значит, я – дверь. Есть двери деревянные, есть железные, даже пластиковые зачем-то делают. Зачем, если они только создают иллюзию преграды? Кому нужна иллюзия преграды, обманная неприступность?

Дверь должна быть непоколебимой, надёжной, как камень, и вечной, как смерть. И не надо бить меня кирками, расталкивать своими мягкими теплыми ручонками. Слабые глупые люди! Я – ДВЕРЬ, и я здесь сейчас главная. От меня зависит, будете вы жить или умрёте от жажды, голода, удушья… от собственной жадности.

Вы, люди, вам всегда всего мало. Вы убиваете, разрушаете, сжигаете все, что вокруг вас. Я не могу закрыть от вас весь мир, но могу закрыть вас от него. Пусть только двенадцать человек, зато надёжно и навсегда. Придут другие, я закрою и их.

И не надо стучать, расшатывать, кричать. Я – самая прочная дверь без петель и ручек. К моему замку не существует ключа. Я вас закрыла, люди.