Неотправленное письмо
«…те, кто верит, что женщина не может сделать мужчину счастливым все двадцать четыре часа в сутки, никогда не знали Генриетту. Радость, наполнявшая мою душу, была значительно большей днём, когда я разговаривал с ней, нежели ночью, когда она была в моих объятьях».
Дж. Казанова
Как ночь чернить собой мои готова мысли!
Всё — темнота и тлен, добавлю же свечу.
Откуда и куда? Мне не открыли смысла
Явления тебя. И я тебя… хочу
Вернуть.
Сейчас, сей миг, в сей дом, пусть свет горит янтарный
Прекраснейшей из звёзд, ярчайшей из светил,
Пока не умер я, не убегай из Пармы,
Не исчезай, молю, как Бога не просил!
До сорванных одежд, до обнажённой кожи
Мы в коконе одном, но бабочка-душа
Не вылетит, пока мы вместе будем в ложе
Единым существом — любить, желать, дышать…
Не знаю, как могло в обычную земную
Вселиться волшебство? То женщина, то вдруг —
Мальчишка озорной, которого ревную,
Ты дочь была моя и самый верный друг.
Я многое познал, страстям вверяя тело,
Придумывал сюжет и сочинял игру,
Традиции круша, не ведая предела
В баталии любой, в постели, на пиру.
А помнишь, как тогда…
Но надо ли об этом?
Читаю на стекле последние слова,
Как вражеский приказ: забыть и Генриетту,
И не искать нигде — задача не нова…
Забыть?
Что ж, навсегда дарю себе свободу
И право выбирать и жертву, и мотив.
Любила ты играть? И вот — тебе в угоду
Без памяти начну смеяться и кутить!
Без удержу свою наполню жизнь отравой,
Как любит слабый пол презреннейшую лесть!
Не дожидаясь дня, моя ночная слава
Позволит в кошелёк любой кокетке влезть.
Любила ты? Любовь… Мне это незнакомо.
Случайное тепло внутри перетечёт,
И в новую постель стремится Казанова —
Отныне жарких встреч я поведу учёт.
Их будет сотни — лиц, улыбок влажных, лоно
Раскроют дамы мне, весь кружевной запас,
Откроют и казну, увлечь сумею новым
И свиту короля как знатный ловелас.
Закружит карусель от ада и до рая,
Где буду завтра жить и с кем — не знаю сам,
Азартен я, и вот — вся Франция играет,
В мою игру спешат тела роскошных дам!
И буду счастлив я, насколько хватит денег,
Настолько и тюрьмы не страшен мне предел.
Беги, моя любовь, пусть жизнь тебя оденет
В невидимую ткань чужих житейских дел…
Прости за этот бред, я подчиняюсь смыслу:
Есть случай и судьба, но есть всему венец.
Ночную тишину не потревожит выстрел.
Я молод, но старик. Я жив, но я мертвец.
Письмо моё, гори! Как свет любви последний,
Как в небе на заре ярчайшая звезда…
Там, за окном, мелькнув луны холодной тенью,
Просила ты забыть. Забуду.
Никогда…
