Если вы знаете, что такое верлибр, наверное, вам будет интересно, что же происходит в этом жанре поэзии, развивается он или остался элитарной и якобы заморской штуковиной.

 

Обратившись к словарю, вспомним, что верлибр – это «в разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции стих, занявший довольно широкую нишу в европейской, в частности – англоязычной поэзии XX века. Представляет собой тип стихосложения, для которого характерен отказ от «вторичных признаков» стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии, изосиллабизма и регулярной строфики».

 

У меня, как и у многих, есть настольная книга. Расскажу вам её историю. Для этого обратимся к началу восьмидесятых, когда нарасхват покупали любые книги, будь то классика, публицистика или детективы. Издавались в те годы и поэтические сборники начинающих авторов, которые обычно продавались «в нагрузку» к особо дефицитным книгам. Удивительно, правда?

 

В ту пору я работала в конструкторском бюро, где интеллектуалы-сослуживцы могли в равной мере блистательно рассуждать не только о конструкции шпиндельного аппарата, но и о медицине, кибернетике, ну и конечно – как же без этого! – о поэзии. И вот одному из сотрудников нашего отдела выпало счастье приобрести анатомическую энциклопедию. В нагрузку ему навязали (всего за 40 копеек!) сборник стихов «Жизнь идет». На обложке тоненькой книжицы малого формата был указан автор: Вячеслав Куприянов. Давайте запомним это имя.

 

Энциклопедия гордо возлежала на обшитом зелёным сукном письменном столе, а коллеги по очереди подходили полистать сей великолепно иллюстрированный «атлас» человеческих внутренностей. Когда схлынула первая волна коллективной зависти, я тоже подошла полюбоваться массивным изданием, а его счастливый обладатель принялся, наконец, рассматривать навязанный ему в книжном магазине поэтический «довесок». Листая страницу за страницей, он удивленно приподнимал брови, хмыкал. Потом пренебрежительно произнес: «Ну, если э т о называть поэзией, то даже я могу писать стихи, хоть по сто штук на дню!» – и он, разочарованно захлопнув книжку, швырнул её (о ужас!) прямо в корзину для бумаг.

 

Выловив со дна урны взъерошившийся, словно воробушек, сборник, я наугад раскрыла его и прочла стихотворение, которое до сих пор помню дословно:

 

УРОК АНАТОМИИ

 

Простите

ученики

но из моего скелета

не выйдет

хорошего наглядного пособия

 

Еще при жизни

я так любил жизнь и свободу

что взломал свою грудную клетку

чтобы дать волю сердцу

а из каждого ребра

я пытался

сотворить женщину

 

Голову еще при жизни

я ломал

над вопросами жизни

 

Какой уж тут

череп

 

Ошеломляющий текст. Я буквально застыла на несколько мгновений, вдруг заметив, как с раскрытых листов громоздкой энциклопедии смотрели прямо на меня пустые глазницы различных проекций и схем человеческого черепа... Мертвой хваткой вцепившись в маленькую книжку неизвестного мне поэта, юркнула к себе в кабинет, где прочла еще одно стихотворение, затем другое, третье...

 

Вы, конечно, уже догадались, что сборник состоял из стихов, написанных Его Величеством верлибром. Черная обложка угольным глянцем очерчивала лунные силуэты двух цветущих деревьев с общими корнями. На форзаце книги я разглядела черно-белую фотографию автора с космическими глазами.

 

В мое лицо

я вобрал все лица

моих любимых

 

кто мне скажет

будто я

некрасив

 

Так, затворницей, до самого вечера просидела я над спасенным томиком.

 

Пожалуй, настал момент познакомить вас с гениальным, на мой взгляд, стихотворением Куприянова «Призыв» – верлибром общечеловеческого масштаба. Вслушайтесь в него.

 

желтые

черные

белые

 

кровь у нас у всех

одинаково

красная

 

хватит

проверять

 

Чувствуете, как упруго пульсируют слова? И сейчас эти стихи абсолютно современны, словно писаны не сорок лет назад, а только вчера. Практически неделимый монолит-лозунг, почти эсэмэска! Каждое слово – на своем, единственно возможном месте. Это ли не высшая математика вольной поэзии?

 

Тема свободы всегда занимала особое место в творчестве великих поэтов. Вспомним, как пишет о ней Александр Файнберг: «Так чья ж поэзия?/ Ничья./ И не обманывайся боле./ Ты сам, да и твоя свеча –/ Всего лишь миг её свободы». Верлибр – точно такая же, рвущаяся к воле сила поэта, как и рифмованный классический стих.

 

Человек

изобрел клетку

прежде

чем крылья

 

В клетках

поют крылатые

о свободе

полета

 

Перед клетками

поют бескрылые

о справедливости

клеток

 

Однако и верлибр не так свободен, хотя и «числится» вольным. И у него есть свои каноны, своя клеть. Несмотря на то, что лингвистика – структура довольно быстро расширяющаяся, мы можем только увеличивать вариантность манипуляций доступных нам векторов. А верлибр тем и хорош, что у него таких векторов свободы – больше.

 

Стало больше свободы

В камерах побелили потолок

И стало просторней

…

Надстроили стены

Теперь на тюремном дворе

Вы можете выше

Подбрасывать свой мячик

 

Вам кажется, верлибру недостаёт эмоциональной окраски? Но это лишь на первый взгляд. Чтобы оценить по достоинству жанр, не обязательно быть критиком или академиком, специализирующимся на «котах и китах» литературы. Нужно читать верлибр без предвзятости, открывая за лаконичностью слов новые пространства, над которыми хорошо бы просто пораскинуть умом, как над загадками восточных коанов. Вообще говоря, думаю, что и сами коаны писаны верлибром. Приведу пример: «У великого квадрата нет углов». Чем не верлибр, у которого есть такой же, расширяющий сознание импульс?

 

Кто-то считает, что нерифмованный стих есть некое геометрическое место точек, равноудаленное от прозы и поэзии. Не могу согласиться. Верлибр для меня – всегда квинтэссенция мысли, чувства, впечатления, некая скоростная трасса, которая, как и все дороги, обязательно приведет к храму. Храму Поэзии и Слова. Вся наша человеческая политэкономия укладывается между строк, была бы охота размышлять!

 

Видно, слишком много слов

бросали на ветер –

так ветер пронзителен.

…

Сколько еще надо талантов

зарыть в остывающую землю,

чтобы опять

наступила весна?

 

Расскажу подробнее о поэте Вячеславе Куприянове.

Родился в Новосибирске. После окончания Высшего военно-морского училища поступил в Московский институт иностранных языков на факультет машинного перевода и математической лингвистики. Темой дипломной работы Куприянов выбрал переводы произведений Райнера Марии Рильке. Так Вячеслав становится большим поклонником австрийского поэта.

И снова поворот судьбы. Получив распределение на работу за границу, Куприянов отказывается от достаточно редкой по тем временам возможности выехать из СССР. Он остается на родине и начинает серьезно заниматься переводами с немецкого, французского, английского, испанского. Собственные стихи начинает публиковать с 1961 года. В середине семидесятых Куприянов становится членом Союза писателей. Приняли его, пожалуй, с самой необычной для того времени формулировкой: «Без очереди, за талант». Свои первые большие книги Вячеслав выпускает в начале 80-х годов. В этот период были опубликованы переводы его произведений на многие европейские языки, а потом – и на языки Индии.

 

Ныне Вячеслав Глебович, пожалуй, самый маститый из русских поэтов-верлибристов. Его книги регулярно издаются во многих странах мира.

 

Продолжу рассказ о своём восприятии поэзии Куприянова. Личное знакомство с ним, спустя четверть века после заочного, стало для меня большим событием. Во многом под влиянием его первого сборника, случайно оказавшегося в моих руках, я и сама начала писать, как мне тогда казалось, верлибры. Писала, пожалуй, несколько подражательно, но без всяких оглядок на критику. В 1987 году практически молниеносно случилась моя первая публикация в самом известном издании республики. Радости не было предела: казалось, все только начинается, и я стала писать больше и смелее. Сегодня мои стихи представлены в известных журналах и интернет-изданиях. Знаю и читаю всех ведущих верлибристов, пишущих на русском языке. Однако до сих пор замечаю настороженное отношение к свободному стилю. Некоторые современные поэты и литературные критики, считая его чересчур интеллектуальным для среднего читателя жанром, утверждают, что нерифмованные стихи могут оценить по достоинству исключительно европейские читатели.

 

Боюсь, эти господа слишком плохо знают нас, современных книгочеев! Уверена, мы с вами в состоянии понять любые, даже самые замысловатые конструкции современного стиха. Не так давно, читая посвященные верлибру аналитические статьи Вячеслава Куприянова, обнаружила одно очень интересное наблюдение: православная молитва «Отче наш» есть не что иное, как классический образец верлибра. Совершенно с ним согласна. Говорить, что верлибр имеет только иностранную этикетку, – нельзя. У нас был и есть свой собственный «русский верлибр» совершенно живой и востребованный нашими читателями.

 

Не надо

всё понимать с полуслова

дайте

договорить

 

Казалось бы, всего семь слов... Но текст понятен на любом уровне: говорите вы с поэтом-философом на литературном диспуте или с собственной женой на кухне – дайте договорить!

 

В новом веке мы стали закоренелыми прагматиками – этого у нас не отнять. Но не так просто отлучить человечество от поэзии. Даже самый жесткий человек-футляр зачастую обращается к поэтическим инструментам, если, например, ему необходимо блеснуть яркой речью. Вспомните, как мы присвистнули от удивления, когда известнейший политик вдруг дрогнувшим голосом процитировал стихи на митинге. Говорю без иронии: эта новая политическая мода – своеобразный путь к поэзии, которая для того и существует, чтобы ее применять на практике. Умный, говорящий верлибр может стать кладезем для коротких, но глубокомысленных цитат в любой публичной риторике или в речах с доверительной интонацией. Такой стиль изложения поймут и дети, и домохозяйки, и чиновники, и самые тонкие интеллектуалы.

 

Такое прозрачное утро

как будто люди с аквариумами

бегут к морю

 

чтобы выпустить в море

золотых

рыбок

 

Накопились желания

Надо только состариться

и забросить

сеть

 

Существует мнение, что верлибры пишут якобы только те литераторы, которым не отпущен талант рифмовки. Не верьте подобной чепухе! И поскольку мы сегодня говорим о поэзии Вячеслава Куприянова, отвечаю: в его наследии – целое море великолепной рифмованной поэзии и масса ставших уже классическими переводов.

 

На моем столе и сейчас лежит книжка «Жизнь идет». Дорожу этим сборником необычайно. Перелистываю чуть пожелтевшие страницы. А жизнь идет и продолжается, как продолжается творчество большого мастера русского верлибра Вячеслава Глебовича Куприянова. С его стихами и прозой теперь легко можно познакомиться даже не выходя из дома. Открываете интернет, набираете имя автора – и путешествуйте по расширяющемуся миру поэзии!

 

В заключение хочу привести отрывок из совсем нового филигранного стихотворения Вячеслава Глебовича, в котором он снова и снова возвращается к сложным метаморфозам количественной избыточности и нехватки свободы в жизни человека.

 

И даже в ночном небе

У кого больше свободы

У неподвижных стойких созвездий

Ожидающих неизвестно какого звездного часа

Или у невесть откуда возникших

Мгновенно упавших звезд

Этих беглых рабов с плантаций

Незримого звездного неба

 

А мы с вами – вольные невольники поэзии – не будем более бояться соприкоснуться рукавами с верлибром. И, если вы поэт, и у вас еще нет в черновиках стихов, написанных верлибром, давайте прямо сейчас попробуем вместе.

 

Вот что получилось у меня:

 

ВЕРЛИБР

бросай слова

на солнечный ветер

и лети под этими парусами

покуда проще некуда

слово за слово

словно ты

и не поэт

вовсе

 

* Стихи, приведенные в данной статье, написаны поэтом Вячеславом Глебовичем Куприяновым.