Удивительные вещи иногда можно найти на страницах толстых современных журналов. Идёшь туда в поисках лучшего и находишь его иногда, а иногда встречаешь то, что заставляет задуматься о том, как работает этот алгоритм. Почему этот автор, а не тот. Что в нём такого, что заставляет его печатать и читать.

Журнальный зал. Опубликовано в журнале «Волга» за сентябрь 2018. Данила Давыдов. Подборка стихов «положим, я иду за ними… и другие стихи». Краткая информация об авторе: родился в 1977 году. Поэт, прозаик, критик, литературтрегер, художник, кандидат филологических наук. Девять книг стихов, книга прозы, книга критики и эссеистики. Переведен более, чем на десять языков. Предыдущая публикация в «Волге» – «“Исповедь писаря” и другие рассказы» (2017, № 11-12). Живёт в Москве.

Впечатляет. А дальше… дальше начинается собственно подборка, и я впадаю в когнитивный диссонанс. Первое впечатление – это чья-то неуместная шутка, поскольку прочитанное никак не вяжется с тем, что написано об авторе и всех его регалиях. Ещё раз читаю, может я чего-то не вижу, не замечаю, или не понимаю. Второе впечатление не сильно отличается от первого. Это не поэтично, неумело, ужасающе бездарно, неинтересно ни по содержанию, ни по форме. Это вообще не стихи. Цепляюсь взглядом за несколько строк. Нахожу интересное. Вчитываюсь, в надежде найти ответ на мучающий меня вопрос: автор откровенно стебётся над читателем или действительно не умеет писать. Более того, плохо владеет языком, в принципе. На пунктуацию внимания уже е обращаю, так как это может быть сделано намеренно. Но что это?

 

положим, я иду за ними

положим власть есть у меня

положим, их употребивши

смогу добыть и для себя

 

бабло, властительство, почёт

и красных бабочек полёт

на яузе армейский флот

и чтоб в костюме я, прибывши

 

и человеков пожиранье

концлагеря, концлагеря

чтоб не осталось пострадавших

совсем, серьёзно говоря…

 

 

Рифмы, мягко говоря, никакие. Себя-меня – вообще эпично. «Употребивши» и «прибывши» тоже вызывают отторжение полное. Связь третьего катрена со вторым – неуловима, как ни старайся. Общая идея понятна, конечно, но ничего оригинального и нового в ней нет. Оно бы ладно, если бы форма способствовала, но и форма ужасна. Этот опус стоит первым в подборке и даёт ей своё название. Ну, обычно так делается, когда автор считает стихотворение лучшим в подборке или, на худой конец, ключевым. Видимо, тут… тот самый конец. Первое предположить не осмеливаюсь. Ладно, идём дальше. Это приведу полностью:

 

говно, подонок и мудак!

сказал мне утром вот прохожий

он как-то был весь неухожен

но это в самом деле так

 

я не простак, но не хитёр

я просто как-то выживаю

не знаю как, как может вор

часть жизни посвятив сараю

 

мне холодно, всегда, везде,

со всеми, даже и с родными

когда побудете в нигде

 

тогда вы станете другими

а мне чего, мне ясен срок,

прекрасно выучен урок

 

 

«Вот» – втык. «Но это в самом деле так» - про поэзию молчим, но понять бы ещё к чему относится «это» к тому, что ЛГ – мудак, или к тому, что прохожий был неухожен. Два раза как-то на восемь строк и два «как» в одной строке… это надо быть виртуозом. При чём здесь сарай – осталось загадкой, но предположу, что для рифмы. Других вариантов не вижу. Даже и… - втычка. Когда побудете в нигде, ну хотя бы закавычить. В таком виде – это совсем неудобоваримо, но мы уже выяснили, что автор плевать хотел на пунктуацию. Да и бог бы с ней, но везде-нигде – суперрифма.

Дальше идёт словотворчество:

 

…надо бы, вподобь инсектам

сразу выползть и ползти

а когда придавит некто

сообщить, что по пути…

 

Вподобь и выползть – прелесть какая, а? Там ещё вовсю гуляло «щас», «ваще» и прочее. Ну, не влезало это всё в размер и ритм. Автор имеет право. Жаль только, что он ни разу не Маяковский.

Дальше – бомба… про трусы.

 

на череп моцарта с газетной полосы

смотрели грязные трусы…

 

Допустим, первые две строки имеют право. Очень даже стало интересно, что будет дальше. А дальше – детские штанишки, увы.

 

…сказал тут череп: стыдно, братцы

пора бы с этим разобраться

 

Басни Крылова для детского утренника. А, нет – закос под порошок! Если учесть отказ от заглавных в названиях и именах собственных и полный игнор пунктуации. Вот только игнор не совсем полный. А зря! Тогда, бы это было общим стилем, а так… тут играем, тут опять не играем… полумерами.

 

пусть мы трусы но мы не трусы

 

– мысль, претендующая на оригинальность, но увы

 

а вы таскаете те бусы

 

какие те?

что как туземцам вам вручили

у вас, что, разум отключили?

 

Опять басни пошли.

 

кто смотрит на кого, неясно

однако то и то согласно

клеймят уродливость людей

и тут пойми, кто лицедей

 

На двенадцать коротких строк: 2 тут, 2 кто, 2 что, 2 то, 1 те, 1 кого, плюс вам, вы, вас, мы, не считая, бы, пусть и однако в качестве втыков. Многовато.

Финальная мысль – не прослеживается.

 

Хотелось закончить чтение на трусах и забыть, как страшный сон. Но взгляд зацепился за следующее творение, и обнаружилось, что автор может.

 

хотел бы быть я чистым разумом

чтоб не было ни зависимостей, ни утех

но это с чего вот так сразу вот?

почему вперед всех?

 

виолончелистка руками мускулистыми

живописец тоже изрядно жёсткой рукой

доказывают, что им быть чистыми

а я кто такой?

 

утро встает над родной столицей

в ней делаются страшные дела

нечего, нечего мне стыдится

просто судьба сюда привела

 

а если б кто-нибудь хоть раз постыдился

возможно и утро было б другим

с какой-нибудь за окном пролетающей птицей

с отсутствием даже мысли, что третий рим

 

спокойный взгляд на спокойные вещи

окончательно погибшего существа

это, в сущности, не очень страшные вести

доброе утро, родная москва

 

 

Не сказать, чтоб гениально, но цепляет. «С чего вот так сразу вот» - эпично, конечно. «Вот», в принципе – слово-втык. А тут их сразу два в одной строке. На приём… не очень тянет. Хотя, похоже, именно он. Но рифмы интересные есть, и мысли такие же попадаются. И видно, что автор умеет, когда эпатаж – не самоцель. Хотя, конечно, стёб тоже должен быть качественным. А рассчитывать на то, что читатель дурак и так прокатит. Не прокатит. Или это я пытаюсь для себя оправдать вступительные слова об авторе и его невероятных достижениях на литературном творчестве? Интересное вообще-то кино получается. Тут даже не поток сознания, а некий импульс, что-то вроде «выплюнул-всосал». Выплюнул на выдохе ерунду всякую, шелуху, а на вдохе неожиданно родилось что-то очень даже поэтическое: образ, строчка, катрен… Именно так. Продираться только через всё это трудновато. Много наносного. Много небрежного и даже неумелого совсем. Что из этого что вуалирует, не разберёшь ни черта. Вот, стих, первую половину из которого можно смело в помойку отправить, потому что даже не водица – водища. Но совершенно иррационально понравились последние полтора катрена. Очень даже понравились.

 

… тут есть зачем и с кем,

и я не вижу смысла в дикой спешке,

мне нравится пока приют земной

 

но там уже, надеюсь, мы не пешки,

не представители каких-либо систем.

идем, грызем небесные орешки.

Iванiв, Колчев, Горенко со мной.

 

 

И вот это стихотворение совершенно не вяжется с разухабистой несостоятельностью большинства стихов-калек в подборке. Хотя бы своим внутренним содержанием. А форма… в данном случае она вторична во всех смыслах. И последняя строка – хороша, чего уж.

всем я должен, перед всеми я виноват, во всем я не прав

совершается некий неустановленный устав

ладно, я согласен, хорошо, давайте так

сил моих правда более нету, но это, право, пустяк

 

совсем не пойму, зачем, почему, отчего

но мне же и не нужно понимать, я второстепенное существо

делайте что хотите, понимайте, какие вы непревзойденные величины

мне будет спокойно где нет вас, воды пусты и просторы пустынны

 

Возвращаясь к справке об авторе, ловлю себя на том, что судорожно ищу зёрна поэзии там, где их чрезвычайно мало. Но за что-то ведь автора перевели на десять иностранных языков, печатали книги, награждали чем-то и т.д.? Устав бороться с собственным невежеством, иду просвещаться в Гугл. Узнаю, что автор ярчайший представитель московского постконцептуализма, которому свойственны нарочитая небрежность, повторы где ни попадя, стремление к безобразности, поиски собственных идиолектов, тавтологическая рифма, неуверенная, закольцованная речь лирического субъекта, его мерцание и неопределимость, так как его реализация возможна в любом языковом модусе, а адресат зачастую остается для читателя непроясненным. В общем, в моих изысканиях, меня не так уж далеко от этого занесло. Автор эпатирует, делает это намеренно, и это видно. Нарочитая стёбнообразность написанного – основной приём. Но местами получается, местами нет. Для качественного стёба нужно тоже иметь недюжинные способности. А так… складывается впечатление, что просто писать не получается, а вот так - да… и давайте сделаем это нашей фишкой и выдадим за новое направление в искусстве! И пусть дурак-читатель голову ломает, собачка нагадила или высокохудожественный акт. Вот на мой взгляд – подразумевается акт, а по итогу – собачка. И актом может и является, но для очень узкого круга специалистов в весьма непродолжительном временном отрезке.

Согласно информации, данной в справке к подборке и новым знаниям о нелёгком творческом поиске постконцептуалистов, мне должно его знать. Но я даже не очень понимаю, почему это знание должно во мне было присутствовать. Ну, вот теперь я его знаю. Стало ли это для меня открытием? Нет, не стало. И откровением, тем паче. Я считаю, что всё это искусственное и наносное и будет переварено довольно скоро, как только вектор моды снова переменится и появится что-то новое. Вряд ли подобная поэтическая концепция останется в анналах мировой поэзии и станет классикой. Потому что это – нежизнеспособно. И Давыдов не настолько бесспорно талантлив, чтобы стать знаменем даже в рамках данного направления, как стали им Маяковский у футуристов и Блок у символистов. Но я пойду почитать его критику и прозу. Может он критик и прозаик прекрасный. А как поэт, не впечатлил, увы.