Матерь Ветров
Знойный полдень тогда был горяч, словно сталь -
В мирской кузне кузнец был суров,
И надолго тянулась песчаная даль...
Родилась тогда Матерь Ветров.
Уж никто и не знал и не ведал досель
Такой мощи воздушных полков,
Что летел, одувая сто сот деревень,
И владела им Матерь Ветров.
И стекалися к ней со всех мирных земель
Поколенья провидцев-волхвов,
И осталась с былым только зыбкая тень,
И виной тому Матерь Ветров.
И стал жить, процветать весь изменчивый люд,
Позабыв жар столетних оков,
Ныне только все песни поют и поют
Той, чье имя есть - Матерь Ветров.
__
И был день, и был крик, и пронзалася явь этим криком сильнее всех стрел,
Так, что даже народ (ты вот только представь!)на базаре он так не шумел.
Я кричала во всю и пыталась в тот миг докричать до высоких небес:
"Сколько можно уж, Боже, яви нам свой лик, дай от зноя нам противовес!
Сколько можно, скажи, ты, нам глотки сушить, сколько солнцем палить с облаков?"
И мой глас смог тогда все ветра породить, и вдруг стала я Матерь Ветров.
Пронеслися в тот миг все мои сыновья над усталой порочной землей,
Я кричала тогда, слез своих не тая: "О, спасибо тебе, Боже мой!"
И сыны все мои разлеталися вдаль по мирским четырем сторонам,
Забирая с собой соль забот и печаль, чтоб совсем легче жить было нам.
Расцвела я тогда, как сама та земля, что теперь смогла в чреве своем
Разродить плодоносны густые поля, ведь нес ветер ей силы с дождем.
И узрел как-то раз вдруг заморский купец и меня, и мою всю семью,
И взмолил: "Я хочу быть семейства отец, иль сложу свою жизнь на корню,
Только тотчас тебя я, краса, увидал, понял, что от отказа умру,
Если б мог бы - стихи про тебя написал, как трепещет коса на ветру!"
Я согласье дала уж на завтрашний день, полюбился красавец-купец,
Лишь сын старший тогда почернел словно тень, он считал, нареченный - подлец,
И унесся тогда старший северный сын, получивши суровый отказ,
Окроплять берега толщей снега седин, я рыдала, всех выплакав глаз,
Но утешил меня нареченный мой муж, и сказал он: "Что толку в слезах?".
Успокоилась, к свадьбе готовилась уж, а приданное муж выбрал сам,
Выбрал силу себе трех великих ветров, что летят с запада на восток,
Север лишь для него оказался суров, не поддался отцу мой сынок.
Отказалась я мощью своей управлять, положила величью конец...
Что с того, что теперь не ветров я всех Мать? Ведь теперь есть ветров всех Отец.
Обманулася я мужа ложной красой, лживым медом прекраснейших слов...
Отобрал у земли он священный покой и обрушился мощью ветров.
Снова вой, плач и крик овладели людьми, снова тяжбы вернулися в жизнь,
И поля все усеяны были костьми, кто не выполнил волю: "Держись!",
Я сказать не могла поперек мужу слов, и лицо было красным от слез,
Запер он ведь меня под все сорок замков, только это лишь было всерьез.
Взбунтовались тогда сыновья все мои, и сказали "Ты нам не отец!
Жалкий червь, навсегда, ты, навеки прогнил и смердишь мертвечиной, стервец!"
Разорвали они связи с миром живых, вольной жизни настал для них срок,
И вот стали они ни живы ни мертвы, преподали последний урок...
Снова мир весь цветет, и я снова одна, но печали моей в этом нет,
Лишь с минуту задумаюсь я у окна, а потом я и встречу рассвет.
Моя жалость придет лишь в годину невзгод, когда полдень ужасно суров,
И сотру я с чела жадно льющийся пот и вдруг вспомню, я - Матерь Ветров.
В мирской кузне кузнец был суров,
И надолго тянулась песчаная даль...
Родилась тогда Матерь Ветров.
Уж никто и не знал и не ведал досель
Такой мощи воздушных полков,
Что летел, одувая сто сот деревень,
И владела им Матерь Ветров.
И стекалися к ней со всех мирных земель
Поколенья провидцев-волхвов,
И осталась с былым только зыбкая тень,
И виной тому Матерь Ветров.
И стал жить, процветать весь изменчивый люд,
Позабыв жар столетних оков,
Ныне только все песни поют и поют
Той, чье имя есть - Матерь Ветров.
__
И был день, и был крик, и пронзалася явь этим криком сильнее всех стрел,
Так, что даже народ (ты вот только представь!)на базаре он так не шумел.
Я кричала во всю и пыталась в тот миг докричать до высоких небес:
"Сколько можно уж, Боже, яви нам свой лик, дай от зноя нам противовес!
Сколько можно, скажи, ты, нам глотки сушить, сколько солнцем палить с облаков?"
И мой глас смог тогда все ветра породить, и вдруг стала я Матерь Ветров.
Пронеслися в тот миг все мои сыновья над усталой порочной землей,
Я кричала тогда, слез своих не тая: "О, спасибо тебе, Боже мой!"
И сыны все мои разлеталися вдаль по мирским четырем сторонам,
Забирая с собой соль забот и печаль, чтоб совсем легче жить было нам.
Расцвела я тогда, как сама та земля, что теперь смогла в чреве своем
Разродить плодоносны густые поля, ведь нес ветер ей силы с дождем.
И узрел как-то раз вдруг заморский купец и меня, и мою всю семью,
И взмолил: "Я хочу быть семейства отец, иль сложу свою жизнь на корню,
Только тотчас тебя я, краса, увидал, понял, что от отказа умру,
Если б мог бы - стихи про тебя написал, как трепещет коса на ветру!"
Я согласье дала уж на завтрашний день, полюбился красавец-купец,
Лишь сын старший тогда почернел словно тень, он считал, нареченный - подлец,
И унесся тогда старший северный сын, получивши суровый отказ,
Окроплять берега толщей снега седин, я рыдала, всех выплакав глаз,
Но утешил меня нареченный мой муж, и сказал он: "Что толку в слезах?".
Успокоилась, к свадьбе готовилась уж, а приданное муж выбрал сам,
Выбрал силу себе трех великих ветров, что летят с запада на восток,
Север лишь для него оказался суров, не поддался отцу мой сынок.
Отказалась я мощью своей управлять, положила величью конец...
Что с того, что теперь не ветров я всех Мать? Ведь теперь есть ветров всех Отец.
Обманулася я мужа ложной красой, лживым медом прекраснейших слов...
Отобрал у земли он священный покой и обрушился мощью ветров.
Снова вой, плач и крик овладели людьми, снова тяжбы вернулися в жизнь,
И поля все усеяны были костьми, кто не выполнил волю: "Держись!",
Я сказать не могла поперек мужу слов, и лицо было красным от слез,
Запер он ведь меня под все сорок замков, только это лишь было всерьез.
Взбунтовались тогда сыновья все мои, и сказали "Ты нам не отец!
Жалкий червь, навсегда, ты, навеки прогнил и смердишь мертвечиной, стервец!"
Разорвали они связи с миром живых, вольной жизни настал для них срок,
И вот стали они ни живы ни мертвы, преподали последний урок...
Снова мир весь цветет, и я снова одна, но печали моей в этом нет,
Лишь с минуту задумаюсь я у окна, а потом я и встречу рассвет.
Моя жалость придет лишь в годину невзгод, когда полдень ужасно суров,
И сотру я с чела жадно льющийся пот и вдруг вспомню, я - Матерь Ветров.
