ОТКРОВЕНИЯ С ГАЛЁРКИ /или письма с оказией/
***
И в пиру, и на охоте,
и в тайге, листвяк рубя,
«во саду ли, в огороде»
напевал он про себя…
***
Я душой остыл и выстыл,
как в засаде на снегу,
почему у коммунистов
мы считаемся в долгу?
Даже здесь, в чужом народе,
где чужой и быт, и стан,
сын чиновника - «не годен»,
прачкин сын - в Афганистан?
Эти барские законы
я бы… (слов не разобрать),
мне армейские погоны,
двести дней ещё ломать.
Мы идём жестоким кругом,
мы несём тяжёлый крест.
Будь здоров. Привет подругам.
Шурави из горных мест».
***
Эта память о Егорке
мне, как горькая печаль, -
откровения с галёрки -
так он в письмах отвечал.
***
«Я душой остыл и выстыл, -
не в кино узнал войну.
Здесь, считай, на выстрел - выстрел,
в чёрта или в сатану, -
всё одно... Пиши и в гости
жди... до дембеля... пока!
мне в наряд - продулся в кости,
и полпачки табака…»
***
«А недавно базу брали,
мы за ротным вышли в ночь.
Он погиб, а на Урале,
у него жена и дочь.
У моей дочурки косы -
и стонал, и рвал бушлат…
как там нынче сенокосы?
Кто из девок нарасхват?
Да они и не уродки,
и весёлые они…
будь здоров и выпей водки -
командира помяни…»
***
Мы идём жестоким кругом,
мы несём тяжёлый крест.
Будь здоров, привет подругам.
Шурави из горных мест.
***
Эта память о Егорке
мне, как горькая печаль, -
откровения с галёрки, -
так он в письмах отвечал.
Стылый ветер в марте дулся,
загонял тоску в трубу.
Он на родину вернулся
в оцинкованном гробу.
Я скорблю от этой ноши,
у меня душа в крови,
спи спокойно, мой хороший,
мой хороший шурави.
«Во саду ли, в огороде
бегала собачка…»
Сын чиновника - не годен
и… рыдает прачка…
1995. Чита.
