Река

Это — река... Водовороты, пороги...

Возраст — века. Лодки, пироги,

пароходы, яхты, фелуги...

Река впадает куда-то где-то на юге,

ее истоки —

в центре материка, на востоке,

в тихом болотце, где, качаясь, тростник

шепчется с камышами.

Им внимает Ашани —

дух водоемов. И крик

совы пугает нас по ночам...

Там — начало начал,

ручейки, протоки,

кувшинки, заросли чебреца, осоки,

комариный рой — обычный

рай лягушек, чьих добычей

становятся комары, стрекозы.

Крепче вискозы

ткет паук-крестовик

полотно паутины...

В лунную ночь там увидишь лик

печальной Ундины,

сидящей на берегу одиноко...

Так начинается Ориноко.

Рио Гранде. Миссиссиппи. Янцзы.

Это болотце — реки азы.

Но вода

устремляется дальше — всегда.

Водный поток, даже если и пойман,

тихой заводью, ржавой поймой,

запрудой, плотиной, бетоном дамбы —

прорвет любые заслоны,— дабы

заливать собою равнины,

гор ущелья... Реки стремнина

неотвратима, как рок иль карма,

вода злопамятна и коварна,

она способна на гнев и ярость,

вода заливает собою ярус,

проникая в пустоты, лакуны, ниши,

заполняя все, что находится ниже,

подчиняя себе пространство...

Непостоянство

воды стало притчею во языцах.

Ее порой представляли в лицах

древние греки.

Или шумеры. Реки

были предметом культа, религий,

реки текут в преисподней — Вергилий

нам поведал о том в "Энеиде".

Водный поток, созерцаемый в виде

реки — суть категория вечного "мимо",

ибо река, как и время — необратима...

Да, время необратимо, как и вода,

но у рек, несущих свои в никуда

волны, есть берега. На берегах — города.

Их соединяют мосты —

на одном из них стояла и ты,

лёгкий ветер трепал твои волосы, платье —

невыразимость возможного счастья

давно стала темой забытых снов,

превратившись в потоки рифмованных слов...

 

Я не знаю, зачем пишу о реке,—

видимо, обитающий вдалеке

от великих рек, я умираю от жажды

и от желания дважды

войти в воды той незримой реки,

что неизменно впадает в пески...

 

И нет спасения от тоски.