Реквием
Не ставьте на моей могиле креста-
Не жила я у Христа за пазухой.
Просто помните, что была,
Что жила, пускай даже неправильно.
Что как птица мечтала взлететь,
Да каждый раз разбивалась о землю.
О эту бездушную мертвую твердь,
Когда другим подстилали мягкую вербу.
Просто помните, что была.
Верности никогда не знавшая.
Даже, наверное, и не жила.
Просто так... существовавшая.
В чьей-то памяти, я знаю, высечен образ:
Девушка. Рыжая. В черном платке.
И бесследно пропавшая,словно политическая заноза
Увезенная навсегда в воронке.
Я наверное очень больна,
И избита душа моя мыслями.
Кто сказал, что я кому-то нужна?
Мне бы в схватке с одиночеством выстоять.
Мне бы выдержать страсный бой.
В поединке со смертью я уже выжила.
Что дальше? Война с судьбой?
Схватка на расстоянии выстрела?
Что дальше... сама не своя...
Вот бы стены в желтый цвет выкрасить.
Вот только в окна стучится война,
И в красный заставляет все вымазать.
Сердце у нее холодное, словно льда кусок.
И его, к сожалению, не растопить.
Стреляет всегда в висок.
Стреляет. Ее не остановить.
Растоптать бы себя под шинами черных марусь,
Что-бы расстреляли у стеночки.
Как декабристка из ссылки я не вернусь.
Повяжу только на деревьях кровавые красные ленточки.
Не жила я у Христа за пазухой.
Просто помните, что была,
Что жила, пускай даже неправильно.
Что как птица мечтала взлететь,
Да каждый раз разбивалась о землю.
О эту бездушную мертвую твердь,
Когда другим подстилали мягкую вербу.
Просто помните, что была.
Верности никогда не знавшая.
Даже, наверное, и не жила.
Просто так... существовавшая.
В чьей-то памяти, я знаю, высечен образ:
Девушка. Рыжая. В черном платке.
И бесследно пропавшая,словно политическая заноза
Увезенная навсегда в воронке.
Я наверное очень больна,
И избита душа моя мыслями.
Кто сказал, что я кому-то нужна?
Мне бы в схватке с одиночеством выстоять.
Мне бы выдержать страсный бой.
В поединке со смертью я уже выжила.
Что дальше? Война с судьбой?
Схватка на расстоянии выстрела?
Что дальше... сама не своя...
Вот бы стены в желтый цвет выкрасить.
Вот только в окна стучится война,
И в красный заставляет все вымазать.
Сердце у нее холодное, словно льда кусок.
И его, к сожалению, не растопить.
Стреляет всегда в висок.
Стреляет. Ее не остановить.
Растоптать бы себя под шинами черных марусь,
Что-бы расстреляли у стеночки.
Как декабристка из ссылки я не вернусь.
Повяжу только на деревьях кровавые красные ленточки.