Наша кровь
О том, о чем говорить, а тем более - писать стихи до сих пор "неприлично"...
НАША КРОВЬ
I
Авраам родил Исаака,
Но не смог родить бога:
Рожая живого бога,
Авраам умер от родов.
Бог не смог через чресла его пройти,
Бог разорвал ему родовые пути,
И с тех пор уже тысячи лет
По земле кровавый стелется след.
II
Кровь, что течет по нашим ногам,
Проклял сам праотец Авраам,
Со всею прочей природой,
Когда умирал от родов.
III
Прости нас, земля, по горло залитая кровью!
Прости нас, природа, проклятая любовью
Женщин к мужчинам и ненавистью друг к другу.
Кто цепь разобьет, отменив круговую поруку?
IV
Кровь, что течет по нашим ногам, по нашему следу бежит.
Прости, наша вещая кровь, наш трусливый, угодливый стыд
Своего естества, своей силы и правого гнева!
Кровь святая из нашего животворящего чрева!
Кровь пречистая наша, багряная, огненно-алая!
Что за тайна сокрыта в тебе, что за мощь небывалая!
Ты как солнце – снега, белый ситец и шелк красишь красным,
Драгоценней рубинов, как дикая роза прекрасна.
Бытия сокровенных источников влага вовеки живая,
Обновляешь ты облик Земли, словно море ее омывая.
И бесплодный песок зацветает, и сходят все язвы,
И на черном горит киноварь твоим росчерком властным.
Проливается жертва твоя на уста чернозема.
Кто оплачет смертельную муку голубки пронзенной,
Пред тобой признавая кощунство своих подражаний
Твоей тайне смиренной в обрядах убийств и закланий?
Окуная персты в кровь скота ль, человека ли, зверя,
Возвещают, что ты нечиста, завещают не верить
Твоему откровенью, твою проклиная святыню,
Озверевшая ревность мужская, мужская гордыня.
В ране чрева, распятого мукой и подвигом родов,
Отверзает врата свои жизнь, отворив кровь и воды,
В материнскую плоть клюв и когти вонзает орлицей.
С этой пыткою лишь прометеева казнь только может сравниться,
Окруженная тьмой клеветы, оплетенная сетью измены.
Слышат вопль неизбывный лишь скалы, внимают лишь стены.
Уз не снимет палач, не отменит судья приговора:
Обокраденный каяться должен пред собственным вором.
Кровь, в убийствах взаимно пролитая, всюду воспета
Сыновьями, хранящими верность отцовским заветам,
Принимая в наследство высокое славное имя,
Чтобы бой продолжать из его непреступной твердыни.
Кровь, пролитую в родах, никто не поднимет на знамя.
Не богата хвалою она, не славна именами.
Заповедано ей пресмыкаться, моля о прощенье
За свой грех первородства, несущего разоблаченье
Самозванно пробившейся в боги всевышней гордыне.
Непристойна творящая сила плененной рабыне.
Кайся, чрево, дающее жизнь, перед Зевса главою,
Породившей Афину, и тряпкой стелись половою
Пред отцовским умом, измышляющим слово как сына,
Пой акафисты, ладан кури, называй господином.
Как ни льсти ты ему и в какие не вырядись ризы,
Для него ты сама по себе – непростительный вызов,
Что одним уж своим бытием отрицает его измышленья.
Первороден твой грех. Бесконечно твое преступленье.
Что ж! Смиряйся, терпи и покорно цитируй писанья,
Что стыду тебя учат, в тебе убивая желанья.
Дай себя поглотить целиком, словно редкое блюдо,
И воистину станешь, как велено, полым сосудом,
Станешь тленною плотью, инертной материей, прахом,
Оболочкою, вещью пустой, не внушающей страха,
Бесхребетной, безликой, хозяйским капризам послушной
И к таким же как ты оболочкам глухой и бездушной,
Безусловно согласной не ведать, не слышать, не видеть.
Но твоя жизнетворная кровь все равно тебя выдаст,
Отворяя врата, как вулкан – раскаленное жерло.
Что за магма несется потоком шальным? Что за перлы?
Эти черные сгустки и недр нутряных сотрясенье…
Прорастает оно в дочерях, материнское семя!
В нем все роды и смерти живут, все призывы и стоны
Матерей титанических мук, дочерей нерожденных
К облачению в женскую плоть непреклонная воля.
Это ярость восходит над черными водами боли,
Погребая на дне сокрушенный, поверженный стыд.
Это кровь, наша вещая кровь в нас с тобой говорит.
Наша кровь! Выходи, как воскресший – из плена могилы!
Прометеева правда в тебе и атлантова сила.
Всем, кто лжет, будто ты нечиста, брось открыто свой вызов.
Обагри нечестивым жрецам белоснежные ризы,
В двери храмов пожаром ворвись, сокруши их твердыни
И залей алтари, где твою оскверняют святыню,
Чтоб уже никогда не был агнец убит, пронзена голубица,
Чтоб распятого сняли с креста, чтоб связали убийцу.
Нет во чреве мужском силы жизнь порождать, нет и права
Жизнь рожденных назад отнимать ради жертвы кровавой,
Чтоб поить ей гордыню всевышнюю, вошь-кровопийцу.
Наша кровь! Власть лжеца низложи! Говори в своих жрицах.
Жертвы нет непорочной другой, не позорящей мира,
Кроме той, что природа сама себе в нас совершать положила.
Наша кровь! Несмываем твой след – вот проклятья причина.
В измышленьях мужских правды нет, не рожает мужчина.
Авраам не родил Исаака,
Авраам лишь выдумал бога,
Который ревнует женщину к родам
И людское сердце – к природе,
В своей заносчивости смешного,
Недоношенного, больного,
Тщеславного, жалкого бога,
Чтоб у мужского тщеславия зеркало было,
Где само себе оно кажется силой.
Сила жизней, отнятых в непрестанных закланьях,
Гнилая в самом своем основанье,
Воровством и обманом добытая сила
Миру мстит, превращая Землю в могилу
И казнит своих жертв за свои злодеянья,
На корню подавляя волю к восстанью.
Так верни, наша кровь, самозванцу его проклятье,
Ложный стыд и вину сними, словно ветхое платье.
Выходи верховною жрицей в ризах пурпурно-алых
Литургию Жизни служить, чтоб храмом Земля ей стала
И как страшный сон забыла всякое кровопролитье,
Лишь твои возлиянья приемля, внемля твоим наитьям –
Заповедных тайных глубин движениям сокровенным,
Подтверждающим нашу кровную связь со всею Вселенной.
