На смерть поэта

Он памятник себе воздвиг нерукотворный,

Подправил малость, чтоб эстетам угодить;

Две запятых легли и замерли покорно –

Чуть-чуть не там, где им бы надо было быть.

 

С любовью, терпеливо подбирал картинку,

И к размещению шедевр уж был готов,

Когда произошла с эпиграфом заминка,

Достойным увенчать итог его трудов.

 

Придумать самому не вышло. Он, не глядя,

Достал тяжелый том, похожий на сундук:

«Анчар», «Пророк», какой-то «честных правил дядя»,

Все без картинок, все старинный вздор… И вдруг:

 

«На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой... Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может.»

 

Поэт задумался, перевернул страницу,

Прочел ещё одно стихотворение... ещё…

А через полчаса решился застрелиться,

В итоге отравился скисшимся борщом.

 

Вот так погиб поэт, невольник чести,

А сколько их еще Стихиру бороздят!

Эх, им бы застрелиться скопом, вместе!

Или хотя бы Пушкина порой читать…