САД БЫЛ В ЦВЕТУ...

Художнику Н. А. Ярошенко посвящается

 

Он сел за мольберт, взял палитру и кисть,

И холст оглядел испытующим взглядом.

Здесь лица бы надо чуть-чуть оттенить,

Тут света немного добавить бы надо.

Вчера на прогулке он думал о ней,

Картине из жизни уральских шахтёров,

И чтобы реальность предстала точней,

Спускался под землю, вступал в разговоры.

Забыть ли глаза, измождённые лица,

Свинцовость кирки, что дробила руду?..

Картина, уверен, должна получиться.

Жестокую правду в ней люди найдут.

 

Нашли облака. Раскалённые слитки

Рассыпала молния, выстрелил гром.

Захлопнув этюдник, гонимый дождём,

Назад поспешил он. Промокнул до нитки.

От Серых камней путь извилист и долог.

Громоздкий этюдник осаживал ход,

Идти тяжело, кровь в висках будто молот,

Заходится сердце, дыхание жжёт...

Приплёлся домой утомлённый и бледный.

Марии заваривать травы пришлось.

Но вскоре шутил! Да и тяжесть бесследно

Из сердца исчезла. Всё разом прошло.

 

На зорьке с крыльца он спустился босой,

Пошёл по дорожке, ступая неловко

По колкому щебню. Сверкала росой

Июньская рань, хлопотала Ольховка

Внизу под обрывом. А сад был в цвету!

Идя босиком по сверкаюшим лужам,

Отметил вверху синевы густоту,

Орла, что с утра над усадьбою кружит,

Следя за добычей; присел на скамью,

Среди белоснежной, роскошной сирени,

Погладил любимую розу свою,

Прислушался к птиц неумолчному пенью,

И, словно прося у Всевышнего сил,

Зажмурившись, к солнцу глаза обратил.

Хоть влажной дорожки покалывал холод,

Приятным теплом наполнялась душа.

О, как удивительно жизнь хороша!

Печально, что он далеко уж не молод.

Понежившись вдоволь, решительно встал —

Пора за работу! И в дом зашагал.

 

Он сел за мольберт, взял палитру и кисть,

И холст оглядел испытующим взглядом.

Да, лица бы надо чуть-чуть оттенить,

Здесь света немного добавить бы надо.

— Анюта, голубушка, кофе, будь ласка!

— Несу! — Потерев себе лоб и висок,

Из тюбика выдавил нужную краску,

Задумался, пробный поставил мазок…

 

Вдруг сердце взорвалось ! Всему есть предел.

— Что с вами? О, Господи! — Белый, как мел,

Он что-то шептал. Всё окутала мгла.

На крики вбежала жена: "Николай!"

Безвольно скользнув по холсту, грубый штрих

Оставила кисть, и художник затих,

Откинувшись в кресле. Палитра в руке

Качнулась, застыла... А невдалеке

Шумела Ольховка*, и сад был в цвету…

 

*Ольховка — горная речка вблизи усадьбы художника в Кисловодске