Эх, душа моя...
Эх, душа моя ищет раздолья!
От хрущовок бросает в дрожь...
Убегу я в пшеничное поле,
Лягу наземь, меня не надешь!
Я один, но я вовсе не дикий,
Я помят, словно погнутый гвоздь.
Колки раны печали великой,
Сердце бьется от города врозь.
Не забуду я дней на природе,
Сладок воздух сибирских полей!
Словно рой светлячков в огороде
С неба сотни вселенских огней!
Бьют по уху оркестры кузнечиков,
Слышна издали конская рысь.
Сколько было лживых советчиков,
Что Хритом, матерями клялись?
Да, природа меня не обманет.
Нет в закатах багровых лжи.
Если радовать вдруг перестанет
Шум речушки, то я уж не жив.
Красота улеглась в простоте...
В меди ив, да в сибирских зорях!
Не хочу помирать в тесноте,
Я погибнуть хочу на просторе!
От хрущовок бросает в дрожь...
Убегу я в пшеничное поле,
Лягу наземь, меня не надешь!
Я один, но я вовсе не дикий,
Я помят, словно погнутый гвоздь.
Колки раны печали великой,
Сердце бьется от города врозь.
Не забуду я дней на природе,
Сладок воздух сибирских полей!
Словно рой светлячков в огороде
С неба сотни вселенских огней!
Бьют по уху оркестры кузнечиков,
Слышна издали конская рысь.
Сколько было лживых советчиков,
Что Хритом, матерями клялись?
Да, природа меня не обманет.
Нет в закатах багровых лжи.
Если радовать вдруг перестанет
Шум речушки, то я уж не жив.
Красота улеглась в простоте...
В меди ив, да в сибирских зорях!
Не хочу помирать в тесноте,
Я погибнуть хочу на просторе!