А я там жил
Сегодня в нашей части пьянка-
Зам.командира 50!
Столы, как скатерть-самобранка,
Полным-полны с утра стоят.
Хвалебных здравиц и не очень
Венчает раз за разом тост:
За командира! (между прочим
Готов занять он этот пост).
А командир наш на больничном -
Болеет старый генерал -
И потому, почти прилично,
Вещать о том, что зам. им стал.
Но, вот к концу подходит вечер -
Остались близкие друзья.
Чтоб их никто не покалечил,
Беречь их всех назначен я.
Под дым чадящих папиросок
И пьяный офицерский треп
Один полковник из московских -
Один профессор из московских,
Тот, что работает на космос, -
Не долго думая, изрек:
Где, блин, я, братцы, ни служил -
И в Южной группе, и в Твери,
На Тикси и в Могочи был,
На Сахалине, в Телави -
Не путать только с Тель-авив -
Но не видал такой дыры,
Где я по выпуску трубил!
И поддержали его тут
И тот, и этот, и другой -
У многих пролегал маршрут
Через "ужасный" город мой!
Прислушавшись к таким словам,
Я встречный тост провозгласил:
Да будет всем известно вам,
Таким трендовым господам -
Вы там служили - я там жил!
Итак, за детство, за друзей,
За школу первую мою ,
За летчиков, за технарей,
За "Качу", полк, за "МиГарей",
За наших юных курсачей
Я выпью и опять налью:
За город у степной реки
И за танкетку на путях -
Я буду помнить их всю жизнь,
Как первый Б, мой первый класс.
Никитин, Силкин, Воронков,
Сафронов, Князев... Всем респект!
Простите, не назвал кого,
Но я люблю и помню всех!
Я помню пост номер один,
И рядом скромную старушку:
Здесь похоронен ее сын -
Герой-пилот, один из лучших!
Погиб он в жарком январе,
В том самом главном славном деле,
Когда надрали галифе
Фон Клейсту, Готу и Манштейну!
И славный праздник в феврале,
Мороз, пурга и фейерверки -
На двадцать пять прошедших лет
Со дня победной круговерти.
Я помню павших партизан,
И, вроде, как бы, полицая,
Его раздвойки на руках -
Плоды людского наказанья.
Я помню главный стадион
И жесткий ход худой телеги -
На ней катались с ветерком,
И золотые крошки хлеба,
Что собирали мы гурьбой
У магазина под лотками
И, разделив между собой,
О воробьях не забывали.
И парашютные прыжки,
И рев летящих самолетов,
И те, совсем плохие дни:
Дни похорон лихих пилотов.
И школьный двор, и класс, и холл,
Директора, Татьян Михалну
И наш серьезный детский хор,
О Бухенвальдовых страданьях.
И "Каску" в стиле Сталинград,
Кладбище древних паровозов,
У бабы Мани старый сад,
Бомбоубежище под ДОСом,
Следы от пули на стене,
Убившей мальчика-соседа,
Жерделы в лесополосе,
Жар нескончаемого лета,
Витька Матанова "в умат"
Упившегося самогоном,
И как мои отец и мать
Его сумели откачать,
И мы вели его до дома.
Мой самый первый перелом
Как результат игры в траншее,
Звезду с кудрявым Ильичом
И галстук на цыплячьей шее.
Наш вороной больничный ЗИМ,
Тридцать четверку на алее,
И то, как у костра сидим
И от тепла молчим и млеем.
Девчонок наших, дворовых
И школьных, юных одноклашек -
Я жизни часть вот так прожил,
И, став теперь намного старше,
Могу сказать вам лишь одно,
И, не как тот худой кулик:
Кто чтобы тут ни говорил
Я видел то же, что и вы,
Но есть одно лишь только "НО!" -
Вы там служили, я там жил!
июль 2016
