Признание. Из Шарля Бодлера
И добрая, и нежная, в неясной тьме, без звука,
Один лишь раз, но сердце всё до боли сберегло --
По-детски, легковерная, мою зажала руку,
И тень тяжёлая души хранит твоё тепло.
Сияла полная луна, медалью золотою
Была приколота легко над чернотою крыш.
Струилась величаво ночь бездонной тишиною,
И в звонкой темноте тонул полуночный Париж.
И лились тихо вдоль домов чернеющие тени,
Коты украдкой шли вослед, и был суровый час,
Во мгле плескался белый дым, как будто приведенье,
Быть может, призраки ночные охраняли нас.
И в этой близости и тьме, где тишиной немою
Нас в поздний час обволокло, где лунный лик блистал,
Июньская мелодия игривою струною
Была исполнить рождена весёлый жизни бал,
Ты, как прекрасный звон трубы, дышащая любовью
(В огне чуть тлеющем зари твой лёгкий смех звучит)...
Расплакалась внезапно ты, и той нежданной болью
В моё ты сердце забралась -- и мой пробила щит.
Больным ребёнком ты была, страданьем угнетённым,
И лишь несчастное дитя -- и ужаснулся я, --
Которого живым в пустых, глухих стенах бетонных
Стыдясь, как мрачного урода, заперла семья.
Мой бедный ангел, та струна так искренне рыдала:
"В сердцах остывших почему -- с изъяном механизм?
Не ведает конца, как и не ведает начала
Под гримом добродетели бездушный эгоизм!
А быть красивой женщиной -- насмешка злого рока,
Как будто наказанье, жить безвольною рабой:
Всю жизнь для сброда танцевать -- как страшно и жестоко! --
Насильственной улыбки поражая пустотой.
И что-то строить на любви -- забавой будет злою:
Порочно всё: краса, любовь, мечты и доброта!
И их забвению предаст холодною рукою
Бессмысленная вечность, та, чьё имя -- Пустота!.."
Я вспоминаю город с колдовским луны сияньем,
И тени томной тишины, и боль немой парчи,
И шёпот слёзный, и слова ужасного признанья,
Как исповедь в ночи.
