кто-то с моей стороны
у меня было много боли, много диких, безумных дней,
мне так много стреляли в спину, но никто не стоял за ней,
мне так долго не снилось солнце, я забыла, как видеть сны,
я так сильно хотела, чтобы был хоть кто-то с моей стороны.
я так сильно хотела видеть, как проходит чужая боль,
чтобы кто-то прикрыл мне спину, защитил бы меня собой,
оградил от ножа, от пули, от летящей в меня стрелы,
я всего лишь хотела, чтобы был хоть кто-то с моей стороны.
мне так нравилось быть счастливой, забывать о прошедшем дне,
доверяться душой и телом, быть ведомой, но наравне,
так хотелось, чтоб были силы всё забыть, избежать войны –
мне хотелось, чтоб был хоть кто-то. был хоть кто-то с моей стороны.
и когда разлетелись птицы, стало ясно, что всё не в счёт,
и что те, кто устал мне сниться, переходят теперь на взлёт:
расправляются руки, крылья, и они – (хоть себе не ври!) –
улетают куда подальше. и там нет моей стороны.
так уходят, чтоб не вернутся, так выламывают замки,
я стою на ветру и стыну, мне никто не подаст руки,
потому что у всех играет оперение на ветру,
у меня – только шрам от пули, обнажающий пустоту.
и, наверное, дело в перьях: потерял их однажды – всё,
можешь плакать, стоять за дверью и надеяться: бог вернёт,
только он не вернет. с издёвкой он пошлет о забытом сны –
а я просто хотела, чтобы
был хоть кто-то с моей стороны.
мне так много стреляли в спину, но никто не стоял за ней,
мне так долго не снилось солнце, я забыла, как видеть сны,
я так сильно хотела, чтобы был хоть кто-то с моей стороны.
я так сильно хотела видеть, как проходит чужая боль,
чтобы кто-то прикрыл мне спину, защитил бы меня собой,
оградил от ножа, от пули, от летящей в меня стрелы,
я всего лишь хотела, чтобы был хоть кто-то с моей стороны.
мне так нравилось быть счастливой, забывать о прошедшем дне,
доверяться душой и телом, быть ведомой, но наравне,
так хотелось, чтоб были силы всё забыть, избежать войны –
мне хотелось, чтоб был хоть кто-то. был хоть кто-то с моей стороны.
и когда разлетелись птицы, стало ясно, что всё не в счёт,
и что те, кто устал мне сниться, переходят теперь на взлёт:
расправляются руки, крылья, и они – (хоть себе не ври!) –
улетают куда подальше. и там нет моей стороны.
так уходят, чтоб не вернутся, так выламывают замки,
я стою на ветру и стыну, мне никто не подаст руки,
потому что у всех играет оперение на ветру,
у меня – только шрам от пули, обнажающий пустоту.
и, наверное, дело в перьях: потерял их однажды – всё,
можешь плакать, стоять за дверью и надеяться: бог вернёт,
только он не вернет. с издёвкой он пошлет о забытом сны –
а я просто хотела, чтобы
был хоть кто-то с моей стороны.
