Наташа
У шлюх не будет права на любовь.
Они потеряны в наркотиках и сексе.
Им не хватает в этом мире места.
Им незнакомо слово "боль".
Так ей твердили девочки постарше,
Все те, что опытом умудрены,
Срывая груз мечтаний с головы,
Стирая ту, которую зовут Наташей.
Ей в лето то исполнилось тринадцать.
Ещё ребёнок - но уже с судьбой.
Её манило небо за собой,
Но липкий страх летать кричал остаться.
Платили. Лишь порадовать бы мать,
Прикованную слабостью к постели,
Не слышащую боле птичьи трели,
Оставленную молча умирать.
Увидеть бы потухшие глаза,
Сверкающие редкою улыбкой.
Ходя на грани, понимала: зыбко
И надо бы работу завершать.
Любовь явилась, хоть и не ждала,
Не знала, не умела, не просила,
Не ведала, что же такое было -
Когда, трепеща сердцем, замерла,
Влюбившись в омут глаз, прикосновенья,
Боясь, и жаждая, и чувств своих стыдясь,
И продолжая призрачную вязь
Тех, первых, чувств плести до продолженья.
Он улыбался молча. Думал он,
Что ещё рано ей пока влюбляться.
Наташа подросла. Уже пятнадцать
Минуло лет. А в голове - лишь звон.
Всё рухнуло. Смешалось. Крики мамы,
Мигалки "Скорой", суета врачей.
Она молила Бога - поскорей
Чтоб легче стало матери. Упрямый,
Он отказался просьбы выполнять.
Врач, вышедший из кабинета, сухо
Сказал: "Погибла". Не было ни звука.
Она себя просила не рыдать.
"Погибла". Повторяя раз за разом,
Старалась сбитое дыхание сберечь.
Дешёвенькая тушь, грозясь потечь,
Размазалась. Убийственная фраза.
Она сломалась. Безучастный взгляд
Её преследовал молоденьких клиентов.
Как в омут - с головой. Глотки абсента
И сигареты. Знала: говорят
Про то, что изменилась, стала шлюхой,
Знакомые, соседи и друзья.
Хотела плакать. С шёпотом: "Нельзя", -
Шла на заказ. Звалась продажной сукой.
И он ушёл, презреньем одарив
И бросив хлёсткое "Шалава!" на прощанье.
Она лишь промолчала. В том молчанье
Был слышен крик согнувшейся души.
Жалеть себя Наташа не умела.
Она старалась скрыть его глаза
И боль от фраз, что он тогда сказал.
До остального не было и дела.
Она училась боль свою скрывать.
Ножом по венам. Знаете, не больно.
Она теперь слезам была б довольна.
...Но, видимо, забыла, как рыдать.
Купила упаковку. Семь таблеток
На первый раз, и восемь - на потом.
Реальность ей казалась страшным сном.
Её стрелок-убийца был так меток.
Добилась своего и, умирая,
Шептала, что ему - нет, не простит.
И сердце сумасшедшее в груди
Стучало: "Помните, её зовут Наталья".
Они потеряны в наркотиках и сексе.
Им не хватает в этом мире места.
Им незнакомо слово "боль".
Так ей твердили девочки постарше,
Все те, что опытом умудрены,
Срывая груз мечтаний с головы,
Стирая ту, которую зовут Наташей.
Ей в лето то исполнилось тринадцать.
Ещё ребёнок - но уже с судьбой.
Её манило небо за собой,
Но липкий страх летать кричал остаться.
Платили. Лишь порадовать бы мать,
Прикованную слабостью к постели,
Не слышащую боле птичьи трели,
Оставленную молча умирать.
Увидеть бы потухшие глаза,
Сверкающие редкою улыбкой.
Ходя на грани, понимала: зыбко
И надо бы работу завершать.
Любовь явилась, хоть и не ждала,
Не знала, не умела, не просила,
Не ведала, что же такое было -
Когда, трепеща сердцем, замерла,
Влюбившись в омут глаз, прикосновенья,
Боясь, и жаждая, и чувств своих стыдясь,
И продолжая призрачную вязь
Тех, первых, чувств плести до продолженья.
Он улыбался молча. Думал он,
Что ещё рано ей пока влюбляться.
Наташа подросла. Уже пятнадцать
Минуло лет. А в голове - лишь звон.
Всё рухнуло. Смешалось. Крики мамы,
Мигалки "Скорой", суета врачей.
Она молила Бога - поскорей
Чтоб легче стало матери. Упрямый,
Он отказался просьбы выполнять.
Врач, вышедший из кабинета, сухо
Сказал: "Погибла". Не было ни звука.
Она себя просила не рыдать.
"Погибла". Повторяя раз за разом,
Старалась сбитое дыхание сберечь.
Дешёвенькая тушь, грозясь потечь,
Размазалась. Убийственная фраза.
Она сломалась. Безучастный взгляд
Её преследовал молоденьких клиентов.
Как в омут - с головой. Глотки абсента
И сигареты. Знала: говорят
Про то, что изменилась, стала шлюхой,
Знакомые, соседи и друзья.
Хотела плакать. С шёпотом: "Нельзя", -
Шла на заказ. Звалась продажной сукой.
И он ушёл, презреньем одарив
И бросив хлёсткое "Шалава!" на прощанье.
Она лишь промолчала. В том молчанье
Был слышен крик согнувшейся души.
Жалеть себя Наташа не умела.
Она старалась скрыть его глаза
И боль от фраз, что он тогда сказал.
До остального не было и дела.
Она училась боль свою скрывать.
Ножом по венам. Знаете, не больно.
Она теперь слезам была б довольна.
...Но, видимо, забыла, как рыдать.
Купила упаковку. Семь таблеток
На первый раз, и восемь - на потом.
Реальность ей казалась страшным сном.
Её стрелок-убийца был так меток.
Добилась своего и, умирая,
Шептала, что ему - нет, не простит.
И сердце сумасшедшее в груди
Стучало: "Помните, её зовут Наталья".
