лапти

Опавших листьев шорох под ногой.

Порывы ветра – в них и вздох и стон.

То ворон, пролетевший под Луной,

в неверном свете –черною слезой,

крылом коснулся сиротливых крон.

упав с небес, осенняя прохлада,

сквозь телогрейку в душу забралась,

я что-то, долго говорил ей, и нескладно,

а ей всего хватило пары фраз:

тебя люблю, когда ты ни со мной,

когда ты далеко – в лесной глуши,

в одних лаптях – холодною зимой,

с небритым ликом и взлохмаченной главой

остервенело косишь камыши.

она как лебедь белая парила,

в плаще прозрачном из далеких стран,

по морю желтому, что осень нам дарила,

по морю красному моих сердечных ран.

я волком взвыл на диск Луны скорбящей,

древесным мхом покрылся и корой,

стал черной птицей по небу летящей,

и закурил …. /птица была курящей/,

закон ночи нарушив мировой.

я нерв свой рвал, зажав кулак в кармане,

и кости перемалывал в песок,

вдобавок ногу о сучки поранил,

и как писал А.С. в своем романе:

«ни чё он лучше выдумать не мог».    

и я в одних лаптях - ушел в морозы,

(ей на прощанье телогрейку подарил,)

по камышам, в чернильный сумрак прозы,

в лаптях, с следами высохших чернил.

окоченевшею от холода ладонью,

обрывки фраз, затасканных сотру,

с дрожащих губ, отплевываясь кровью:

в лаптях я жил – в лаптях и помру.

 

P.S. (прошло примерно около 10 минут)

Я шел в ночи, среди заснеженных полей,

слегка журил свою судьбу злодейку,

я видел дальний свет от фонарей,

как пальцы прорастали из лаптей,

и вспоминал … родную телогрейку...