Рвётся наружу
Рвётся наружу,
Но страшно отпустить.
Мир и так перегружен,
Продут, насквозь простужен -
И мне как будто некуда ступить.
Я бы спросила у облаков
В каком месте срывать покров
С истины: засмущается ли, убежит?
Устаёшь от дней, не устаёшь от снов,
Но где же расправить крылья души?
Мне некогда спешить
И незачем стремиться куда-то.
Страшно отступить.
Страшно оступиться.
Я ведь и не зверь, и не рыба,
А скорее чьё-то потерянное либидо,
Страшащееся себя таковым признать.
Что же делать? Прятаться или бежать?
А может ни то ни другое?
С отраженьем устала я спорить,
размыкать устала круг -
вдруг сожмётся и раздавит, вдруг?
Чьи это худые руки,
Вечно держащиеся за ручку,
Словно за талисман,
Дающий спасенье в чернилах?
Я часто чувствую себя шаманом,
Пытаясь уловить движенье
В мирах чужих и дивных -
Кто поверит? Кто простит?
Это ведь не я и не моя рука.
Это просто - миг.
На страницах мятых - его пыльца.
31 января 2014
Но страшно отпустить.
Мир и так перегружен,
Продут, насквозь простужен -
И мне как будто некуда ступить.
Я бы спросила у облаков
В каком месте срывать покров
С истины: засмущается ли, убежит?
Устаёшь от дней, не устаёшь от снов,
Но где же расправить крылья души?
Мне некогда спешить
И незачем стремиться куда-то.
Страшно отступить.
Страшно оступиться.
Я ведь и не зверь, и не рыба,
А скорее чьё-то потерянное либидо,
Страшащееся себя таковым признать.
Что же делать? Прятаться или бежать?
А может ни то ни другое?
С отраженьем устала я спорить,
размыкать устала круг -
вдруг сожмётся и раздавит, вдруг?
Чьи это худые руки,
Вечно держащиеся за ручку,
Словно за талисман,
Дающий спасенье в чернилах?
Я часто чувствую себя шаманом,
Пытаясь уловить движенье
В мирах чужих и дивных -
Кто поверит? Кто простит?
Это ведь не я и не моя рука.
Это просто - миг.
На страницах мятых - его пыльца.
31 января 2014