Повесть о юности

В основе «Повести о юности» лежат подлинные факты из жизни конкретного человека, но я не знаю ни его имени, ни профессии — ничего, кроме того, что случайно подслушал из его рассказа другому человеку. Это случилось в ноябре 1975 года в Пицунде. Такой вот подарок судьбы, мучивший меня почти тридцать лет.

Я услышал историю, которая потрясла меня своей болью, открыла для меня такую правду о войне, какой я еще не слышал. Человек рассказывал о девушке, которую любил со школьных лет, о начале войны, о людях, с которыми свела его судьба: о комбате и комиссаре, о старом солдате, которого умный командир приставил к неопытному юнцу. Этот человек учил и оберегал его, насколько это возможно на войне. Я услышал о первых днях военного Ленинграда, о давке в военкомате, о первых добровольцах. В ополчение записывались целые институты, общественные организации, учреждения. Большинство из этих людей имели бронь и не под¬лежали призыву ни при каких обстоятельствах. Преимущественно пожилые люди, очень часто они не имели военных билетов, а значит, и воинских званий. Они становились в строй рядовыми. Но, дорогой читатель, речь идет не о дивизиях народного ополчения. Дивизии формировал Генеральный штаб. Туда, за редким исключением, брали людей, имевших военный опыт, довольно строго отбирая по возрасту. Речь идет об отдельных стрелковых батальонах. Работая над своей «Повестью...», я перевернул горы литературы, но нигде не нашел даже статистики о таких батальонах. Сказано: «много». А сколько? Такие батальоны формировали военкоматы под руководством местных райкомов партии. Именно райкомы подбирали комиссаров.

Моему герою не было еще 18 лет, его не брали. Потом все же записали, учитывая его крепкое телосложение и высокий рост.

Для формирования такого батальона не требовалось боевой техники. Все вооружение и снаряжение ополченца: винтовка, несколько гранат, противогаз, саперная лопатка, котелок да фляга. Один станковый пулемет на роту, один ручной — на взвод. Достаточно обмундировать людей, выдать со склада нехитрое вооружение, продукты и — на фронт…

Я взялся за перо, но вскоре зашел в тупик. Я никогда прежде не бывал в Ленинграде, не знал этот город. Я ничего не знал о ленинградском ополчении, хотя до этого прочитал достаточно много об ужасах блокады. Ушли годы. Я искал новые источники, много раз начинал свое творение сначала и в отчаянии бросал. Двадцать восемь лет (с большими перерывами) ушло на все. Я не знал даже имен людей, о которых взялся писать. И тогда я решил не давать им имен. В моей «Повести...» все герои безымянны. Я решил, что имя — не главное. Сколько их, творивших реальную историю, остались безымянными!

Может быть, дай Бог, мой герой еще жив. Как мне хочется, чтобы он прочитал то, что я о нем написал!

 

 

 

Подвигу ленинградского ополчения

посвящаю

 

Было, все это было:

Последний школьный звонок...

Над Невой, склонясь на перила,

Стоял паренек.

 

Стоял, ничего не слыша,

Мальчишеским счастьем пьян.

...Вот он на мостик вышел

Флагманский капитан.

 

Шумит океан, играя,

Светится лунный след.

Весело содрогаясь,

Режет волну корвет.

 

Блещет в ночи крылатый

Южный полярный Крест.

- Сверить координаты,

Курс норд-вест.

 

Штурман, два румба вправо,

Вахтенный, не дремать!

Ветер крепчает. Браво!

Так держать!

 

...А рядом смеялась звонко,

Лукаво щуря глаза,

Тоненькая девчонка,

Гибкая, как лоза.

 

Лишь эхо катилось в лето

Над тихой Невой.

… Повесть простая эта

Не придумана мной.

 

Было, все это было:

Тихий балтийский штиль.

Небо посеребрило

Адмиралтейский шпиль.

 

Верная фея рядом,

Звездная даль без дна.

Над Летним садом

Тихо плыла луна.

 

Он видел, видел воочью

Розовую мечту

Июньской ночью

На Дворцовом мосту.

 

…Дыбят волны пассаты,

Хлопают паруса,

Как лебедь крылатый,

Белеет морей краса.

 

Гнутся мачты и реи,

В пенном гребне бушприт.

Злее и злее

Ветер в снастях свистит.

 

Вот он, всегда нежданный,

Бешеный южный шквал,

Яростный, ураганный,

Грозный девятый вал...

 

Падает в страшном крене

В гиблый провал корвет.

Мечется в дикой пене

Призрачный лунный свет.

 

Пляшут валы-гиганты.

— Боцман, свистать аврал!

Марсовые, на ванты!

Кто там душой устал?

 

Нет для мужчин предела,

Жизнь не дается зря!

 

Над Эрмитажем рдела

В светлой дали заря.

 

Что-то с пространством сталось,

Мир — один окаем...

 

Как хорошо мечталось

Им у Невы вдвоем!

 

Грезились чудо-страны,

Реял флаг корабля,

Мелькали меридианы,

В белых пятнах Земля.

 

Там не ступала

Человеческая нога:

Джунгли, пустыни, скалы,

Шхеры, фьорды, снега.

 

В блеске лазурном дали,

Чайки, волн бирюза...

 

А рядом чего-то ждали

Преданные глаза.

 

Нежная попрыгунья

Им лишь одним жила.

Ласковая шалунья,

Как она расцвела!

 

Соколом глянул ясным

Гордый ее кумир.

Радостным и прекрасным

Им представлялся мир.

 

Было, все это было...

Знать бы судьбу вперед!

...Солнце в крови всходило,

Шел сорок первый год...

 

Трепетною зарницей

Новый рассвет пылал,

А над границей

Уже гремел аммонал!

 

Юный добряк-мечтатель,

И невдомек ему,

Что допустил Создатель

В радужный мир чуму!

 

Бешеные армады

Ринулись на восток,

В мирной ночи снаряды

Сон обернули в шок.

 

Вот уже над страною

Крыльев стервячьих тень,

Грозно встает стеною

Зарево деревень.

 

Ловят в прицелы асы

Жертвы в рассветной мгле,

В хищном броске фугасы

С воем летят к земле.

 

Рушатся школы, храмы,

Грохот, хаос, пальба,

Рыщут по небу «рамы»,

Танки топчут хлеба.

 

Ширится, наступая,

Огненный страшный вал...

 

У бронзового Барклая

Он ее целовал.

 

Впервые, еще несмело,

В губы, в щеки, в глаза.

Как она присмирела,

Девочка-егоза!

 

Как хорошо любимой

В мире раздольном жить,

Чайкой неутомимой

В розовых снах кружить.

 

Радости изобилье,

Ласки, грезы, цветы...

Да надломили крылья

Птице ее мечты.

 

Яркой звездой падучей

Канула эта ночь.

Миг и над смертной кручей

Страшного века дочь.

 

Грозной кометой взмыла

Огненная метла.

Черная, злая сила

Счастье подстерегла.

 

Не торопи прощанье,

Юноша огневой,

Не назначай свиданье

Вечером над Невой.

В полдень, как в сердце рана

Что не вздохнуть, не снесть

Голосом Левитана

Страшная грянет весть.

 

Перечеркнет все планы,

Судьбы перевернет.

Помните, ветераны,

День окаянный тот!?

 

Демоны мрака встали,

Землю окутал смог,

Кровью окрасил дали

Злобой взращенный рок.

 

Город российской славы,

Гордый оплот Петра,

Пробил набат державы,

Снова твоя пора!

 

Северная Пальмира

Помнит и долг, и честь.

Грозная тень кумира

Будит в потомках месть.

 

Гневом святым объяты,

Встали и стар, и мал.

Настежь военкоматы

Ульем каждый вокзал.

 

Мчались дни и недели

В вихре страдной поры,

Словно вулкан, кипели

Площади и дворы.

 

А тучи ниже и ниже,

В пламени горизонт.

Ближе и ближе

Фронт...

 

С неба, моря и суши

Дует пеплом седым,

Черным пометил души

Бадаевских складов дым.

 

Рев чужих самолетов,

Прожектора зоркий взгляд.

...Глазницами новых ДОТов

Взглянул на мир Ленинград.

 

Нас не согнуть вовеки!

Сеча не в первый раз.

Арийцы, сверхчеловеки,

Идите! Мы встретим вас…

Хлынем лавиной мести

Пули прольем дождем.

Вот оно Поле Чести,

Идите, мы ждем!

 

Не посрамим знамена,

Не пожалеем сил.

В поте трудов соленом

Город огромный жил.

 

Первое ополченье,

Сводки информбюро –

Горькое поколенье!

Каждой судьбе – тавро.

 

Выжженное металлом,

Кровью, огнем, слезой.

Разом в большом и малом

Всех обожгло грозой.

 

Было, все это было!

Знать бы, чья в том вина.

Смрадно земля дымила,

Шла война…

 

* * *

На Марсовом поле

Застыл ополченцев строй.

Все тут - по доброй воле,

Фланговым мой герой.

 

Скудна экипировка:

Скатка, противогаз,

Старенькая винтовка,

В тощем мешке — припас.

 

Мало юнцов удалых,

Вырвавшихся к огню.

Больше людей бывалых,

Снявших с себя броню.

 

Знают в военкоматах:

Будет и их черед,

Вспомнят о всех ребятах,

Родина позовет.

 

Молча стоят солдаты,

Твердо звучит приказ,

Глухо гремят раскаты,

Грозен, тревожен час.

 

Винтовка – «к ноге» прикладом,

Ротного цепкий взгляд,

Хмурый комбат … А рядом,

В сквере - стайка девчат.

 

Вслушиваются в эхо...

Зябкая тишина.

Ни озорства, ни смеха.

И среди них - она.

 

Стройная, как и прежде,

И будто уже не та,

В школьной своей одежде

Юная, как мечта.

 

Сколько судьбе укоров

В грустных глазах девчат!

… Строго смотрит Суворов

В лица седых солдат.

 

Когда-то, бывало,

В давние времена

Музыка здесь играла,

Звякали стремена.

 

Шпорили аргамаков

Бравые усачи.

Вену, Париж и Краков

Помнили силачи.

 

Стройно, за ротой рота,

Гребнем подняв штыки,

Шла щегольски пехота

Громких побед полки.

 

Пестрой рекой парадной

Мерно текли войска

Мимо толпы нарядной,

Славу неся в века.

 

Россыпь яркого всплеска

Модный фасад столиц.

Сколько здесь было блеска,

Праздных и знатных лиц!

 

Гусары, кавалергарды

В золоте эполет,

Дамы, вельможи, барды –

Весь петербургский свет.

 

Важные адъютанты,

Ласковый государь...

 

Нынче забыты франты,

Все это было встарь.

 

Мир обернулся адом:

Сполохи, пушек стон,

Небо над Ленинградом

Серое, как бетон.

 

Заревами объятый,

Пятится горизонт.

Молча стоят солдаты,

Близко рокочет фронт.

 

Слушают, как молитву,

Слов раскаленных жар:

Благословляет битву

Пламенный комиссар.

 

Красноречивы жесты,

Сердце призывы жгут.

Дочери и невесты

Судной минуты ждут.

 

Вот она! Прозвучало

Краткое «Разойдись!»

… Светлое отпылало,

Горького не стыдись.

 

Трепетная девчонка,

Пробил твой скорбный час!

...Сердце стучало звонко,

Кровь отхлынула враз.

 

Как она вдруг вспорхнула,

Птица белых ночей,

Жарко к груди прильнула

Света своих очей!

 

Ласково, с нежной силой

Обнял ее солдат.

Тяжко прощаться с милой,

Да повелел набат!

 

Где вы, райские страны,

Солнечные мечты,

Бурные океаны

Сказочной красоты,

 

Звездная бесконечность,

Сладкий ребячий сон?..

 

В дымную бездну, в вечность

Шел батальон.

 

Было, все это было,

Память мутит глаза.

В сердце навек застыли

Болью ее слеза.

 

* * *

На берегах Ижоры

Буйствует динамит.

Гарью пропахли зори,

Минами луг изрыт.

 

В черных воронках тропы,

Груды земли сырой.

Остро разят окопы

Порохом и махрой.

 

Долгие версты длился

Огненный марафон.

В берег реки вцепился

Тающий батальон.

 

Яростно огрызаясь,

Новый рубеж крепит.

В тщетном упорстве маясь,

Злобою враг кипит.

 

Сыплет бомбы-фугасы,

Бьет по цепям в упор,

Травит боеприпасы,

Но уж не тот напор.

 

Выдохлось наступленье,

Все На пределе сил.

Держится ополченье,

Врывшись в дернистый ил.

 

Воющие снаряды,

Злой пулеметный лай -

В грохоте канонады

Тонет передний край.

 

Шмякнет в окоп – и крышка.

Смотришь: лишь штык торчит…

- Не суетись, парнишка,-

Старый солдат ворчит.

 

Спорить с судьбой - пустое,

Выжди, куда спешить?

дело наше простое:

Выстоим - будем жить.

 

Сдюжим, земля родная

Выручит, пособит.

Пуля она шальная:

Высунулся убит.

 

Будь терпелив, дружище,

Где-нибудь через год

Всыплем ему почище,

Будет и наш черед.

 

Кончилась канонада.

Сколько у нас гранат?

Слышишь, никак из сада

Гусеницы гремят.

 

Выжжена деревушка:

Трубы да черный сад.

- Эх, хоть какая б пушка!

Сделать бы им парад...

 

С пулею да гранатой

Как подступить к броне?

… Густо лежат ребята

В травах , в кустах, в стерне.

 

Всюду от самой Тосны,

Пав в громовом аду.

Горестно никнут сосны,

Словно вдовы в бреду.

 

Спят по лугам ребята,

Богатырям под стать.

Вытоптана, измята

Травная благодать.

 

В грозном своем крещенье

Сделали, что могли:

Смрадно дымят в смятенье

Монстры чужой земли.

 

Есть и на силу сила,

Та, что им не понять.

Корчась в огне, застыла

Черных драконов рать.

 

Видел бы бесноватый,

Кто их, чем укротил,

Кто они, те солдаты,

Чем мой народ платил.

 

Кто под простой петлицей

Шел в свой последний бой,

Грянул разящей птицей,

Не дорожа собой.

 

Питерские доценты,

Скромный фабричный люд,

Докеры и студенты –

Разум, совесть и труд.

 

Те, чьим умом и потом

Мирно жила страна.

Им ли не стать оплотом?!

Участь же всех одна...

 

Первое ополченье,

Правая кровь и месть,

Гордое поколенье,

Слава тебе и честь.

* * *

Тихо журчит Ижора,

Стелется едкий дым.

Край голубого бора

Стал от войны седым.

 

Будто бы после бури,

Не шелохнется лист.

Лишь высоко, в лазури

Рокот да пули свист.

 

Полнит окопов соты

Пороховой угар.

...Спешно обходит роты

Раненный комиссар.

 

В свежих бинтах кровавых

Буйная голова,

Проседь в кудрях курчавых,

Тверды, бодры слова:

 

- Ну, разомнемся малость,

Танки такой ли страх?

( Каменная усталость

В жестких его глазах.)

 

К бою, пехота, смело!

Если уж смерть, так раз,

Нет для мужчин предела,

Родина вспомнит нас.

 

Грудью стоять, ребята,

За наш Ленинград!

 

Впился бинокль комбата

В старый, сгоревший сад.

 

Грозно ползут «пантеры»,

Жерла смотрят в лицо.

Туго сжимают звери

Огненное кольцо.

 

Близится, нарастая,

Злобный, надрывный рык.

Нагло стальная стая

Прет напрямик.

 

Вспышка — и столб багровый

Дыбится у реки.

...Сдержаны и суровы

Питерские стрелки.

 

Сдвинув к затылку каску,

Дюжий седой солдат

Вяжет гранаты в связку,

С танков не сводит взгляд.

 

- Ну-ка, сынок, за дело,

Нынче и я не стар,

Нет для мужчин предела,

Прав комиссар.

 

Живо на брюхе к броду,

Да берегись, герой,

Сунется немец в воду -

Крой...

 

Вот она, доля наша -

Ползать в траве ужом.

Ловок же ты, папаша,

Все тебе нипочем.

 

Сколько в тебе сноровки,

Как добродушен нрав.

...Гладит приклад винтовки

Пряную зелень трав.

 

Берег реки. Прохлада.

Ивы, густой камыш.

Место для встреч что надо

Выбрал старик-крепыш.

 

Здесь у сухой ракиты

Вырыт в ночи «секрет»

Ладный окопчик скрытый,

Будто его и нет.

 

Врезан по всей науке

В мелкий речной песок.

… Здесь хорошо бы щуке

Бросить с живцом крючок.

 

Сев на стволе склоненном,

Удить, мечтать в тиши,

Слушать, как в царстве донном

Шепчутся камыши.

 

Полно! Свихнулось время,

Новый идет отсчет.

Готов надменных племя

Вспомнило старый счет.

 

Снова, броней укрыты,

Скопом на Русь идут.

Мало ли были биты,

Мало ль костей их тут?

 

Нынче в иной одежде,

Нынче не на коне,

Только кресты, как прежде,

Пялятся на броне.

 

Грозного Марса дети,

Что вы забыли здесь?

Идолы лихолетий,

Русы собьют вам спесь!

 

Мало ль вы здесь платили

Страшную дань войне?

Сонмы вас в дебрях сгнили,

В топях, на чудском дне...

 

Вот они прежним клином

Топчут густой бурьян

Цепи в сукне полынном,

Танки стальной таран.

 

Врешь, ломовая сила,

Нас на испуг не взять

Разом заговорило

Все, что могло стрелять.

 

Залповым шквалом роты

Пойму насквозь прожгли –

Быстро смешались готы,

дрогнули, залегли.

 

Близко, у брода, рядом

Вырос дракон горой,

С грохотом, с дымным смрадом

Следом за ним второй.

 

Щуря забрала-щели,

С ходу из пушки бьет,

Ерзает на турели

Бешеный пулемет.

 

Щепки сухой ракиты

Встали хребтом ерша,

Падают, словно сбриты,

Кисточки камыша.

 

— Ишь расхрабрился рыжий,

Не торопись, малыш.

Пусть подползут поближе,

Мы им покажем шиш...

 

Цугом пошли громады,

Мутью кипит поток.

Ну, получайте, гады,

Заднего бей, сынок.

 

Яростна сила взмаха,

Болью плечо свело.

В грохоте искру страха

Пламенем унесло.

 

В смерче волны ударной

Вой, кувырок ничком,

Вонь пелены угарной,

В горле - соленый ком.

 

В липкой крови ресницы,

Истовый звон в ушах,

Трепет подбитой птицы

В сломанных камышах.

 

Встали, споткнувшись разом,

Демоны Сатаны,

Давятся едким газом

Рыцарей-псов сыны.

 

Смертная сталь - не фора

Бешеному коню:

Лижет огонь позора

Крупповскую броню.

 

Хлопнули, вскрывшись, люки,

Ужас в чужих глазах...

Нет вам пути, гадюки,

Здесь вам и страх, и крах!

 

Не отыскать лазейки,

Не ускользнуть, как мышь!

…Грохают трехлинейки,

Чахнет в огне камыш.

* * *

Долго еще гремели

Взрывы гранат в дыму,

Пули протяжно пели,

Падали люди в тьму.

 

Бухали танков пушки,

Хлопьями гарь неслась.

На берегах речушки

Жаркая кровь лилась.

 

Было, все это было:

Таял их ореол.

В муках рождалось сила.

Враг не прошел.

 

Не помогли снаряды,

Плотный свинцовый град.

Мало из той армады

Их уползло назад.

 

Вслед отошла пехота,

Пятясь к кустам вразброд.

Тропы окрест болота

Кровью окрасил гот.

 

Сел на песок устало,

Вынул старик кисет.

Вот и полегче стало,

Будто открылся свет.

 

Драпнули наши гости.

Как ты? Живой, земляк?

Целы ль нутро да кости?

В мягком, коль что - пустяк.

 

Глянь на комель ракиты,

Что она приняла!

Пули как гвозди вбиты,

Мертвая, а спасла...

 

Бил наугад, вражина,

Не рассчитал, стервец.

Ежели б не стволина

Был бы нам здесь конец.

 

Как полоснул по скату –

Щепки, песок – вразлет.

В смерти, видать, солдату

Знает лишь Бог черед.

 

Благодари судьбину,

Что пронесло беду.

Сколько учил детину -

Все позабыл в аду!

 

Больно горяч ты сдуру.

Форс ни к чему в бою.

Рви супостату шкуру,

Но береги свою.

 

Эко тебя швырнуло -

Призапоздал упасть.

Словно куренка, сдуло,

Мог ни за что пропасть.

 

Малость фасад посечен,

Это, дружок, не в счет.

Благо, не искалечен,

К свадьбе, небось, пройдет.

 

Что-то стряслось, похоже,

Кровь-то умой с лица.

С юшкой такой не гоже

В строй принимать бойца.

 

Быстрая перебежка.

Вот и родной окоп.

Здесь тебе - щи, ночлежка,

Может, и - пуля в лоб.

 

Чуден ты, дом солдата:

Мягкий песок - постель.

По вещмешку на брата,

В скатке тугой - шинель.

 

Нет ни замков, ни крыши,

Всем ветеркам простор.

Словно бутыли, в нише

Блещет гранат набор.

 

Ладно жилье обжито,

Нужное - под рукой,

Дверь для своих открыта,

Можно и на покой.

 

Вытерли пот обильный,

Сев на сыпучий пол.

…Тут прибежал посыльный,

Батю с собой увел.

 

Ротный позвал с докладом,

В каждую мелочь вник.

Все по порядку, ладом

Рапортовал старик.

 

Буднично и серьезно,

Будто сдавал подряд,

Четко и скрупулезно

К сроку закрыл наряд.

 

Дескать, закончил дело,

Можете принимать.

С качеством нашим смело

Будем начальство ждать.

 

И заключил кудряво:

Немец... он больно прям,

Вот и вкатился браво

Прямо в засаду к нам.

 

Ну, в аккурат, как ждали,

Только, хвашист, шалишь!

Тут уж мы жару дали,

Это им не Париж...

 

Вспарился я маленько –

Лишку сплеча хватил.

Связка-то тяжеленька,

Еле достало сил.

 

Да и напарник тоже

Добрых достоин слов.

Всех, почитай, моложе,

А ничего, толков.

 

Правильный парень, смелый

И хвантазер большой.

Жаль, не совсем умелый,

Прост, как дитя, душой.

 

Чаю, пооботрется

Будет лихой казак…

...Грустно ротный смеется:

- Как бы, старик, не так...

 

Тяжко принять такое,

Весь батальон скорбит:

В самом начале боя

Наш комиссар убит.

 

Мало таких на свете

Видывал я людей.

Разумом был он светел,

Верный слуга идей.

 

Гордый и непреклонный,

Труженик и боец,

Был он большой ученый,

Дивных наук творец.

 

Сколько таких поспешно

Нынче взяла война!

Сами рвались, конечно,

Да тяжела цена...

 

Невосполнима грата

Редких умов страны.

Как объясним когда-то

Внукам свои вины?

 

Надо пойти проститься,

Вон и парнишка твой.

Пусть комиссару спится,

Вечный ему покой.

 

Шли по разбитым ходам,

Кровь обходя не раз.

В черном дыму над бродом

С криком кружил бекас...

 

Кочки в траве курились,

Пули рыли песок

Снайперы объявились.

- Эй, береги висок!

 

Сколько бинтов корявых,

Сколько солдатских ран...

Сколько красавцев бравых

Нынче легло в бурьян!

 

Сложные переплеты

Узких траншей, вираж

Главный дворец пехоты

Скрытый штабной блиндаж.

 

Рядом уступ дерновый,

Плоский, как ложе нар.

...Крепко уснул суровый

Питерский комиссар.

 

Губы упрямо сжаты,

Веками скован взгляд.

Молча стоят солдаты,

Скуп фронтовой обряд.

 

Пламенем отгорела

Яркой судьбы звезда.

Люди большого дела

Долгу верны всегда.

 

Был он горяч и честен,

Космосом одержим,

В узком кругу известен

Дерзким умом своим.

 

Пламенное горенье

Избранных душ удел.

Сколько в нем было рвенья!

Все он постичь хотел.

 

Смолоду их с комбатом

Тайны миров влекли,

Мчали во сне крылатом

Звездные корабли.

 

Звали из тьмы бездонной

Зори иных планет.

Вместе тропой ученой

Шли они много лет.

 

Людям такого склада

Тесен обычный мир.

Им мирозданье надо,

Пыльных парсеков ширь.

 

В млечную бесконечность

Смелая мысль вела.

…Вражья бесчеловечность

Грезы оборвала.

 

Брошены телескопы,

Рок победил мечту,

Жизнь позвала в окопы,

Смерть подвела черту.

 

Жил, как угодник, свято

Огненный человек.

Плачущего комбата

Не позабыть вовек.

 

Если такие плачут,

Твердые, как скала,

Слез от людей не прячут,

Значит - плохи дела.

 

Значит – нельзя иначе.

Значит – разлад с судьбой,

Значит – прощай, удача.

Значит – последний бой!

 

В братской постели плотно

Павшие спать легли,

Личный состав поротно

Заново перечли.

 

Писарь принес комбату

Полный реестр потерь,

Весь недобор по штату.

Как воевать теперь?

 

Было, все это было!

Страшен был тот подсчет.

Лучших брала могила,

Шел сорок первый год...

* * *

Нет для мужчин предела.

Мужество - долг бойца.

Родина повелела -

Стой до конца.

 

Первое ополченье,

Жертвенность - жребий твой.

 

Выдержка и терпенье,

И бесконечный бой...

 

Каждый рассвет в шрапнели,

Дыбом столбы воды.

 

Таяли и редели

Жидких цепей ряды.

 

Выжить бы до заката,

Ночью и смерть слепа.

Доблесть хранит солдата,

Да пуля глупа.

 

Застят чужие крылья.

Прямо на Ленинград

Черные эскадрильи

Летят и летят.

 

Гневны глаза папаши

И укор на устах:

- Где же соколы наши?

Снова небо в крестах!

 

А бомбовозы

Прут волна за волной

Долго грохочут грозы

Над северной стороной.

 

В небе над Ленинградом -

Пляска прожекторов,

А за рекою, рядом -

Отблеск чужих костров.

 

Заполночь тише стало,

Льет серебро луна.

Чуть прикорнув устало,

Дремлет в ночи война.

 

Чуткая тишь обмана,

Рыщет, как тать, гроза,

Пялятся из тумана

Черных смертей глаза.

 

Всплеск на речном заторе

Сердца тревожный стук.

Будь начеку в дозоре,

Вслушайся в каждый звук.

 

Что-то не так в природе:

Шорохи, ветки хруст...

Держит курок на взводе

Каждый заречный куст.

 

Тучи звенящих мошек,

«Юнкерсов» дальний вой,

Хохот губных гармошек

Там, за передовой.

 

Все-таки - передышка.

Мутной воды глоток,

Выстрел, ракеты вспышка...

Что приуныл, сынок?

 

Туго? Мужайся, друже,

Силища их страшна.

Не было бы похуже,

Стерпим, на то война.

 

Велено нам: «Ни с места!»

В землю вгрызись, как крот.

Как там твоя невеста?

Письма-то, вижу, шлет…

 

Ну, не смущайся, воин,

Это всего святей.

Будь и в беде спокоен,

Верность сильней смертей.

 

Нынче, брат, всем не сладко,

Знаю тоску твою:

Дочь у меня - солдатка

И сыновья в строю.

 

Свидимся ли? Кто скажет,

Где наш земной предел.

Тут уж как карта ляжет:

Каждому свой удел.

 

Все мы перед судьбою

В смертной игре равны.

Главное - быть собою,

Сыном своей страны.

 

Даже коль доля наша -

Головы здесь сложить...

«Эх, дорогой папаша,

Век бы с тобою жить.

 

Жаль, не вернуться скоро

В наш Ленинград».

 

Тихо журчит Ижора,

Чутко солдаты спят.

 

Смотрят во мглу дозоры,

Густо махрой дымят.

Долгие разговоры

Души тоской томят.

 

Ноют, гноятся раны.

Выдержим, недосуг.

Моют росой туманы

Залитый кровью луг.

* * *

Утро - как взрыв вулкана:

Бешено воздух взвыл,

С яростью урагана

Все разметал тротил.

 

«Юнкерсы» из-за тучи,

Воем давясь в броске,

Словно кондоры с кручи,

Стаями шли в пике.

 

В смерче огня, металла

Громом крошилась твердь.

Люто торжествовала

Смерть.

 

Страшно земля стонала

Дыбилась тьмы стена.

...Вдруг тишина настала

Жуткая тишина.

 

Сердце зашлось от стука

Боль обожгла висок,

Комья земли без звука

Падали на песок.

 

Шоковые мгновенья:

Мир онемел, оглох.

Холод оцепененья

и облегченный вздох.

 

Жив! Не дано словами

Радость ту передать.

 

Белыми облаками.

Небо пестрит опять.

 

Низко к воде свисает

Пышная зелень ив.

Медленно воскресает

Звуков глухой прилив.

 

Батя трясет за плечи:

- Ну же, очнись, дружок,

Гости уж недалече,

Вона, прошли лужок.

 

Быстро готовься к бою,

Немец сегодня рьян.

Встань же, да что с тобою?

Вялый ты, словно пьян

 

Вижу, чуток контужен,

Бледен лицом, как мел.

Доктор тебе не нужен -

Телом-то вроде цел.

 

Счастье твое, пехота:

Рядышком смерть прошла,

Малость задев с излета.

Каска тебя спасла.

 

Вот твой обидчик, на-ка,

Внукам потом отдашь.

Скажут: «Вот был вояка

В юности деда наш».

 

Рваный кусок металла

Нежит теплом ладонь.

Смерть милосердной стала,

Мерзка ей трупов вонь.

 

Так ли? Звериной стаей,

Тучей враги грядут.

Грозно огнем блистая,

Танки к реке идут.

 

Быть громовому бою,

Жатве кровавой быть.

Снова игра с судьбою:

Жить тебе иль не жить.

 

Вот уж у переправы

Взрывом взметнуло ил.

Раненый берег правый

Жив из последних сил.

 

Злобствуют пулеметы,

Слабый огонь в ответ.

А у четвертой роты

Голоса вовсе нет.

 

- Всех там, видать, накрыла

Дьявольская волна.

Вот она, вражья сила,

Что ни скажи - страшна.

 

Целься, сынок, точнее,

Всех бы их наповал.

Злее, родимый, злее,

Чтоб ни один не встал.

 

Сколько же их? Без счета

Этих когтистых птиц,

Круто задумал что-то

Главный-то ихний фриц.

 

Флангом четвертой роты

Ишь, норовят в обход.

Танки и тьма пехоты,

Глянь, переходят брод.

 

Жарко, видать, придется.

Главное не робей.

Сколько их подвернется -

Бей...

 

Было, все это было:

В грозный тот, горький миг

Пуля бойца сразила,

Пал боевой старик.

 

Тихо осел без стона,

Голову уронил.

Желтый рожок патрона

В сжатой руке застыл...

 

Батя, родной...

Далече

Тающий взгляд витал.

Что-то в предсмертной речи

Старый солдат шептал.

 

Труженик, чуждый славы,

Честный, перед судьбой.

 

Валом кипящей лавы

Ширился ближний бой.

 

Гулкий разрыв гранаты,

Гневная брань людей,

Топот, пальба, раскаты,

Хаос очередей.

 

Берег в огне багровом,

Злоба и смерть вокруг.

Танковым грозным ревом

Полнится дальний луг.

 

Долго грохочут взрывы.

Меркнет лучистость дня.

Дымом окутав ивы,

Гарью чадит броня.

 

Насмерть стоят солдаты,

Зол и напорист враг.

Вот уж заслоны смяты

Шквальным свинцом атак.

 

Выбита третья рота,

Выстоять нету сил.

Вражеская пехота

С боем заходит в тыл.

 

Было, все это было:

Явь, как кровавый сон.

Силу крушила сила,

Пятился батальон.

 

Время... Прощай, папаша,

Машут сигнал: «Отход».

Нет, не допита чаша,

Вновь испытанье ждет.

 

Вырваться из капкана...

Все рассчитал комбат -

Вера сильней тарана.

- Мы ли не Ленинград?

 

Ну-ка, в штыки, ребята!

...Дерзостным был бросок.

Доблесть хранит солдата,

Храбрым безумство впрок.

 

Бешеный рукопашный -

Ненависть грудь на грудь,

Молниеносный, страшный:

Гнева и крови жуть.

 

В схватке свои законы:

Не оплошай, солдат.

Хрипы, проклятья, стоны,

Ярость и... русский мат.

 

Грозен оскал металла.

Выпад штыком в живот,

Ужас в глазах капрала,

Страшной гримасой рот.

 

Верный, надежный, бравый

Русский граненый штык -

Истинный страж державы,

Ты не подвел, старик!

 

Малость кольцо разжато.

В брешь сквозь огонь и прах

Раненого комбата

Вынесли на руках.

 

Топкой тропой, болотом

Вырвались как-нибудь.

Кровью и жарким потом

Был окроплен тот путь.

 

Горстка живых, уставших,

Сотню не насчитать...

Сколько осталось павших –

Помни, землица-мать.

 

Кочки, кусты, трясина,

В черном дыму закат.

Будет дорога длинной,

Горькой... Терпи, солдат.

 

Ночь напролет в тумане

Сводный отряд шагал.

В рощице на поляне

Перед зарей - привал.

 

Все на траву упали,

Каждый был суше рад.

Раненые стонали,

Грезил в бреду комбат.

 

Умер на полуслове

Без суеты, как жил.

Смерть на войне не внове

Кончено, отслужил.

 

Здесь и похоронили.

Спи, командир, прости...

 

«Юнкерсы» в небе выли,

Танки проселки рыли,

Хаос да вихри пыли,

Спутаны все пути.

 

Не примирюсь с судьбою,

Дерзкой мечты кумир

Молча унес с собою

Свой необъятный мир.

 

Призрачных звезд мерцанье,

Зов голубых планет,

Таинства мирозданья,

Разума дивный свет.

* * *

Шагом походным, скорым

Ротный повел отряд.

В дымке немым укором

Близился Ленинград.

 

Всюду вокруг гремело.

Где тут чужой, где свой?

«Мессеры» то и дело

Висли над головой.

 

Тут не рванешь галопом,

Выверен каждый шаг.

По большакам, по тропам

к городу рвался враг.

 

Огненные широты,

Грохот по всей земле...

 

Пулковские высоты

Таяли в сизой мгле.

 

Вечером у опушки -

Жаркий короткий бой.

Бухали близко пушки,

Пули сливались в рой.

 

Было, все это было:

Вспышка и адский гром.

Пламенем ослепило,

Время остановило,

Мысли смешало в ком.

 

Смерчем пространство встало:

Вихрь, сатанинский взмах.

Тело воздушным стало,

Канули боль и страх.

 

Медленно, невесомо

Он, как во сне, парит.

Миг - и о чем-то дома

С матерью говорит.

 

Вот у Невы с любимой.

В свете лучистых глаз.

...Вдруг в пелене незримой

Ласковый свет погас.

 

Гиблая бесконечность,

Холод небытия,

Бездна, пучина, вечность,

Сумерки забытья.

 

Долго паденье длится,

Вечности нет конца,

Но не сдает, теплится

Юная жизнь бойца.

 

Мир тишины, молчанья,

Чувств, ощущений нет,

Лишь в глубине сознанья

Трепетный, смутный свет.

 

Тягостные мгновенья.

Сколько их протекло?

 

С проблеском пробужденья

Бремя беды пришло.

 

Болью виски сдавило,

Словно в тумане лес.

Было, все это было,

Ожил солдат, воскрес.

 

Полный немой тревоги

В полусознанье сел,

Руки ощупал, ноги.

Странно, неужто цел?

 

Утро. У тропок торных

Блещет росой листва,

В язвах проплешин черных

Выжженная трава.

 

Свежий провал воронки,

Ели лохматой тень,

В паре шагов в сторонке

Вывороченный пень.

 

Весь обнажен, иссечен.

«Вот он, спаситель мой,

Вырван и изувечен,

Мертвый, а я живой!..»

 

«Хальт» - как бичом стегнула

Грубая речь врага.

Жестко под ребра пнула

Кованая нога.

 

Явь потрясла, смутила

Ошеломленный взгляд

Выкормленный верзила

Вскидывал автомат.

 

«Ком» -

Он качнулся вяло,

Силясь привстать с колен.

Оторопь сердце сжала -

Плен!

 

Версты в строю позорном,

Дикая боль в висках.

...В жутком кошмаре черном

Гордость борола страх.

 

Мрачный, подвал зловонный,

Горечь солдатских тайн,

Краткий ночлег бессонный,

Мерзкое «русиш швайн».

 

Длинный состав этапный,

Грязный перрон-панель,

Сиплый гудок внезапный,

Лающий окрик: «Шнель!»

 

Было, все это было:

Жажда, битком вагон.

В пропасть вражьего тыла

Шел эшелон.

 

Жаркие разговоры,

Злая тоска до слез,

Станции, семафоры,

Поле да стук колес.

 

Скоро чужие дали,

Свастика под орлом...

 

Милость судьбы не ждали,

Доски руками рвали,

Ногти живьем сдирали,

Есть, наконец, пролом!

 

Миг - и затворы сняты.

Прочь из темницы, прочь!

Хлынули в дверь солдаты

В жизнь, в неизвестность, в ночь…

 

Сладкий глоток свободы,

Он и теперь в груди...

 

Годы, какие годы

Высились впереди!

 

Он не пропал, не сгинул

В пламени нив и сел,

Не угодил в чужбину,

Честно свой путь прошел.

 

Праведный путь солдата

В поте, в крови, в дыму,

Верил в Победу свято,

Жив вопреки всему.

 

В город родной вернулся

Статен, широкоплеч.

…Горечью обернулся

Праздник желанных встреч.

 

Толпы, чужие лица,

Пусто в родных стенах.

Счастьем легко делиться,

А поделите страх.

 

Поиски и отписки -

Всюду один ответ

Лишь в пискаревском списке

Вскоре нашелся след...

 

Близкие, дорогие:

Мать и отец, и та,

Что даже в дни лихие

Грезилась, как мечта.

 

Мир обезлюдел разом.

Вот он, солдатский путь...

Горе мутило разум,

Рушилась жизни суть.

 

Хаосные блужданья,

Мутный похмельный бред,

Гордой души страданья,

Твердое слово:. «НетI»

 

Нет для мужчин предела,

Даже коль доля зла.

Юность в огне сгорела,

Зрелость остерегла.

 

Что ж, не для всех везенье.

Судеб таких - не счесть.

Будет и просветленье,

В мире и счастье есть.

 

Дело, большое дело -

Вот в чем мужской удел..

 

Знаю, как прежде, смело

Все он преодолел.

 

Что наша жизнь? Секунда.

Время летит вперед.

 

Солнечная Пицунда,

Семьдесят пятый год.

 

Море необычайно,

Брызги - волшебныи дым.

...На берегу случайно

Я повстречался с ним.

 

Полуседой, опрятный,

Рослый и, видно, дюж.

Рядом старик приятный,

С виду — ученый муж.

 

Синь, облака, как вата,

Сосны да чаек крик.

Слушая быль солдата,

Скорбно мрачнел старик.

 

Море лизало сушу,

Снежно сиял Кавказ.

...Я невзначай подслушал

Горький его рассказ.

 

Нет, он не лез в герои,

Душу хотел излить.

Невмоготу порою

Горе в себе носить.

 

- Что ж не завел семью-то?

Все еще одинок.

Как же так без уюта?

Что он ответить мог!

 

Что лишь одна на свете

Радость его была.

С нею и мир был светел,

С ней и мечта ушла.

 

Время такое было.

Если не мы, так кто ж?

Так уж судьба решила:

Кто-то в Эдем не вхож.

 

Годы рубцуют раны,

Да не у всех, поди...

Сколько же, ветераны,

Боли у вас в груди!

 

В облике обновленном

Город-мечта Петра.

Пышный, в венце зеленом,

Люден весь центр с утра.

 

Старой столицы славной

Гость хоть разок в году,

Набережной главной

С внуком своим иду.

 

Арки, фонтаны, шпили,

Парки, дворцы, мосты.

Старой Европы стили,

Вязь, купола, кресты.

 

В помпе предъюбилейной,

Может, и мой герой

Где-то в тени кисейной

Тешится струй игрой.

 

Славьте, торжеств аккорды,

Времени вечный бег.

Мир тебе, город гордый,

Мир тебе, Человек.