Рецензия на "КТО ПОГАСИЛ СВЕТИЛО-ГЛАЗА ТВОИ?!" Автор: Porkhuleva Dar'ya
КТО ПОГАСИЛ СВЕТИЛО-ГЛАЗА ТВОИ?!
Автор: Porkhuleva Dar'ya
Гулкими нотами — реквием по любви,
Зорями алыми кровоточит июль. — Автор хотела сказать, что вследствие смерти любви – июль кровоточит? Но ведь в любом июле, если нет застойных циклонов, бывают алые зори. И наступление июля едва ли связано со смертью любви. Поэтому, несмотря на то, что подача строки соответствует логическому содержанию строфы, причинно-следственной связи событий нет. Хотя здесь нет и диссонансов.
Кто погасил светило-глаза твои, — Претензия на неологизм сдвоенного слова. Однако здесь нарушены целых два литературно-стилистических принципа. Нельзя сопоставлять воедино субъекты разного рода (средний и мужской) и, тем более, нельзя сопоставлять один субъект двум или более другим. Вот ЗВЁЗДЫ-ГЛАЗА, например, имеют права на употребление.
Характерный прецедент нарушения этого принципа Маяковским в стихотворении «Необычайное приключение…» не является примером для подражания, поскольку он НАРОЧИТ. Нарочито можно употреблять многое, но это – отдельная тема.
Впрочем, Маяковский недостаточно строго обыграл приём. Сначала у него Солнце САМО шагает, а потом ВДРУГ становится в прямой речи Маяковского-лиргероя субъектом мужского рода.
Но при всём при том – Маяковский не сливал солнце и дармоеда в одно двойное слово.
Мрак опустив на город — свинцовый тюль?!
Крыльями тёмными бьётся в окно тоска,
Важное нами отложено на "потом",
Слепо бродили по зыбким седым пескам,
Долго скитались, напрасно покинув дом.
Тлеют безмолвные свечи, утих рояль,
Руки дрожат над бумагой, томит строка.
Слов, что тебе не сказала, безумно жаль,
Грусть расстилается запахом табака,
Нёбо горчит от дарящих покой пилюль,
Сердце неистово бьётся, болит в груди.
Мраком на город ложится свинцовый тюль...
Кто погасил светило-глаза твои?
Риторические вопросы имеют права на присутствие в художественных произведениях.
Задавая их, автор или лирический герой – как бы подразумевают, что всем повелевает рок, судьба или Господь. Но что хочется сказать по прочтении…
С детства помню блатную песенку:
Серебрится серенький дымок,
И пестреет гарь в лучах заката.
Песенку доносит ветерок, ой, ветерок,
Ту, что пела милая когда-то.
Жил в Одессе парень-паренёк,
Ездил он в Херсон за арбузами,
Целый день мелькал его челнок, его челнок,
С белыми, как чайка, парусами.
Арбузов он там не покупал,
Жульничал и шарил по карманам…
Крупную валюту добывал, он добывал,
Девочек водил по ресторанам.
Но однажды славный паренёк
Не вернулся в город свой родимый,
И напрасно девушка ждала, его всю ночь
У фонтана в платье тёмно-синем.
Кто же разлучил, о крошка, нас с тобой,
Кто нам преподнёс печаль-разлуку,
Кто на наше счастье и покой, о Боже мой! –
Поднял окровавленную руку?.. –
Ну, и так далее…
В этом блатном опусе концовка расставляет всё по своим местам, давая ответы на вопросы. Но тем самым она, не будучи в силах отнять у песенки локальные художественные образы,заземляет главное – общий художественный образ всего произведения.
Автор разбираемых стихов – мудрее блатного автора. Общая поэтика стихотворения остаётся, читателю дано право самому поставить точку, ответив на риторический вопрос, кто убил любовь и погасил глаза любимого. И это – хорошо. Не убийство любви, конечно, хорошо. Убийство любви – один из главных смертных грехов.
Попробуем подвести черту.
Автор зациклилась на «пришедшем» неверном образе – и, опираясь на него, создала художественное произведение.
Каково же оно? Получило ли из-за неверного посыла глобальные или частные недостатки? Я не вижу.
Стоит убрать неверный посыл, заменив его на адекватный, - и стихотворение заиграет.
Как часто бывает так, что первая строфа, провоцирующая автора к написанию труда – оказывается самой слабой или вообще лишней, ненужной.
Важно лишь это понять, разглядеть.
Тут первая строфа – на месте,
Остаётся убрать лишь мелкие недостатки,
что автор сделала бы и сама, когда аура свежего произведения перестала бы застить авторский глаз…
С прошедшим Праздником, талантливая поэтесса!
