Елена Лаврова "БОЛШЕВСКАЯ ОСЕНЬ" - 4
БОЛШЕВСКАЯ ОСЕНЬ – 4
Она была истинная петербуржанка. Именно от тёти Сони я узнала, что Ленинград не есть настоящее имя этого прекрасного города. Когда мне было девять лет, мечта тёти Сони сбылась. Она обменяла свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную в Ленинграде. Помню, как я упрашивала её взять меня с собой. Тётя Соня улыбалась и уверяла, что посадит меня в самый большой чемодан и увезёт с собой. Я была уже достаточно большой девочкой, чтобы понимать, что тётя Соня шутит. Отъезд тёти Сони были для меня первым большим детским горем.
Итак, навстречу нам вышла тётя Соня. Это было второе чудо за последние пять минут. Нет, это не была тётя Соня, давно уже умершая в Ленинграде, но у женщины, шедшей нам навстречу, было лицо тёти Сони, и милая ласковая улыбка, и приятные манеры, совсем как у тёти Сони. Это была Ксения Филипповна Мельник, экскурсовод Дома-музея Цветаевой в Болшево. Мы познакомились, и Ксения Филипповна обласкала нас. Чем больше я общалась с нею, тем больше убеждалась в том, что эта бесконечная доброта, излучаемая Ксенией Филипповной, была продолжением бесконечной доброты тёти Сони. Я вспомнила моё детство и сердце моё, несколько остуженное жизнью, оттаяло и согрелось.
Два чуда! Два необыкновенных совпадения! Случайность? Не знаю. Цветаева говорила, что ничего случайного не бывает. Верю Цветаевой. А ведь и философ А. Лосев после неё говорил о том же.
Но что означают эти странные совпадения? Какой мне был дан знак? Не знаю. Может быть, ответ я найду позже. Может быть, я уже его нашла. Но это моя тайна.
А потом состоялось знакомство с директором Дома-музея Цветаевой в Болшево, Зоей Николаевной Атрохиной. Зоя Николаевна, энергичная, обаятельная женщина, провела нас на веранду, где у неё был отгорожено небольшое пространство под директорский кабинет. Стол был завален папками и книгами, и видно было, что здесь, за этим столом, изнемогающим под тяжестью бумаг, кипит и бурлит работа. Зоя Николаевна усадила нас, освободила угол стола, принесла чай и торт. Узнав, что я приехала из Донбасса, обрадовалась. У неё в Донбассе были родственники. Увы, я мало что могла рассказать о Донецке и Горловке. Не так уж давно я по приглашению Горловского института иностранных языков приехала из России. Почему я попала в Донбасс, это отдельная история, о которой я когда-нибудь расскажу.
Попив чаю, пошли осматривать экспозицию. Личных вещей Цветаевой было немного: лорнет, кофемолка, ожерелье, что-то ещё… Я посидела за столом (подлинным), за которым сиживала Цветаева. В этом музее была какая-то домашность. Мне казалось, что дух Цветаевой продолжает пребывать в этих стенах.
Эта особенная, неказённая атмосфера музея сохранялась усилиями Зои Николаевны и Ксении Филипповны. Наступило время откланяться. Мы вышли из дома. Какой контраст, подумала я. Снаружи барак бараком, а внутри домашний уют, покой, и ощущение близости Цветаевой. Мы сфотографировались на память. Кот сидел у наших ног и тихо мурлыкал. «Все кошки погибли» вспомнила я фразу из письма Цветаевой. Не все. Какой-то потомок этих болшевских кошек выжил, чтобы его ещё более дальний потомок пришёл приветствовать меня на пороге цветаевского дома. Мы тепло распрощались.
На Рождество Ксения Филипповна прислала мне ангела, искусно вырезанного из белой бумаги. Таких ангелов я видела на рождественской ёлке, которую устраивала для нас, детей, тётя Соня. Вновь детство подало мне знак. Этого ангела я и по сей день храню на книжной полке. Он стоит, как полководец, перед рядами книг и держит у губ трубу. Этот ангел меня охраняет.
Сидя в полупустом вагоне электрички, уносившей нас в Москву, мы с Мариной долго молчали. Потом я рассказала ей о тёте Соне и поразительном сходстве с нею Ксении Филипповны. Я спросила Марину, что бы всё это значило?
Не знаю, отвечала она. Кто это может знать?
И я поняла, что всю мою жизнь буду разгадывать эту загадку.
2010
Горловка
