Родные вспоминают о войне
Один мой дед, другой мой дед,-
Они не воевали,
Но сколько выпало им бед,
Все сосчитать – едва ли.
А маме было десять лет.
Пришла война – и детства нет,
А голод, страх, кругом разруха…
Лицом – ДИТЯ.
Душой – СТАРУХА.
В подсолнух ростом георгины
В тот год – как никогда доныне!
И дед мой, не жалея сил
Под корень их рубил-крошил,
Чтоб взгляд врага не привлекали,
Вниманье чтоб не обращали
На дом, на сад, на жизнь в дому,
Лишь бы спасти семью саму…
Но немец глянул – дом подходит.
Жильцов – в землянку в огороде.
А в погребе, в кладовке – шиш.
Притом, в семье грудной малыш.
Но в огороде есть картошка,
Морковки да свеклы немножко,
Но ты теперь – не ты. Забудь.
Малыш терзает мамке грудь.
А бабушке моей, меж тем,
Всего лишь тридцать лет.
Вместо лица – комок проблем.
Лица ж – в помине нет.
Глаза – безумные почти.
Искривлен болью рот,
Младенец на руках (учти!)
Пустую грудь сосет.
И мне хватает пониманья:
Война – беда!
Война – страданье!
От пафоса меня избавьте :
Кинематографу оставьте.
А тут – шагнешь лишь за порог,
Сплошь виселицы вдоль дорог,
А в школе – тоже вспомнить нужно –
Теперь немецкие конюшни.
(А школа новая была,
Детишек в сентябре ждала.
Цвели у входа буйно розы) –
Теперь изгажены навозом.
То, что годами наживали,
На пищу скудную меняли,-
Свои ж соседи воровали,
Да полицаи обирали.
Никто-никто не даст ответа
Когда же кончится все это!..
Жить в оккупации – беда!
Одна дорога – в никуда.
Что ж, есть – как есть,
А жить-то надо…
Загрохотали канонады,
Дожили все-таки, дождались!..
То, что пережито – осталось
В душе, во сне, на редких снимках,
Где вы – с бедой своей в обнимку.
Войска родные наступали,
А немцы драпали, хватали
В истерике, лежит что плохо.
Все жгли кругом.
Народу много
С собой угнали…
Но в дороге
Толпа рассеялась немного
И, кто куда!
Дед изловчился,
В скирде соломы схоронился,
А немцы беглецов искали,
Штыками скирды проверяли.
Остался чудом дед живой –
Прошел штык рядом с головой…
ІІ
Смотрю на снимки прошлых лет:
От голода опухший дед.
И дата : сорок первый год.
Урал. И танковый завод.
Вот бабушка. Ей сорок семь.
Еще не старая совсем,
Но и совсем не молодая.
Как подобрать слова – не знаю.
Война свои диктует мерки
И у неё свои проверки
На силу духа, на терпенье,
Работу до изнеможенья…
Два сына: мальчик и подросток.
Их было поднимать не просто.
Они не любят вспоминать,
Как их выхаживала мать,
Как голодали, как болели,
Остались живы еле-еле…
А бабушка до самой смерти
Все помнила кошмары эти.
Я этой памяти кусочки
В нехитрые вплетаю строчки.
ІІІ
Как чувства эти передать
Обычным языком?
Не приукрасить, не солгать,
Чтоб не краснеть потом?
Да разве это все опишешь?
Вот ты – живешь.
Жуешь и дышишь
Лишь потому ( в том нет вины),
Что после, ПОСЛЕ той войны
Родился ты, учился, рос…
Теперь задай себе вопрос:
Зачем живешь?
Ответишь сам:
И тем ли молишься богам,
И те ли ценности скопил?
И что в детей своих вложил?
Дай Бог, чтоб был ты дальновидным,
Чтоб пред самим собой – НЕ СТЫДНО.
