Елена Лаврова "МИКЕЛЬАНЖЕЛО"
Елена Лаврова "МИКЕЛЬАНЖЕЛО"
Свет падает здесь так же, как и там,
В моей Флоренции. В каменоломне,
Лежат спокойно полу-вырубленные блоки,
Сияющие светом, так шершаво-грубы,
Похожи на массивные гробницы,
Лежащие недвижно на земле,
Усыпанной мельчайшей белой крошкой.
Они лежат и ждут. Я не закончил то,
Что было начато.
Мечта спит в камне, ожидая срока,
Когда её освободит резец.
Массивный и холодный мрамор
Прозрачен, словно шкурка винограда.
Мне видны в толще скованные члены,
Под тонкой кожей выпуклые мышцы –
Узлы живые мощи и любви.
Мечта спит в камне, ожидая срока,
Когда ее освободит резец,
Но я устал. В пустой каменоломне
Свет падает на мраморные глыбы.
Они все ждут, когда к ним прикоснётся
Мой властный оживляющий резец.
Но медлю я. Мое воображенье
Опережает действие. Я медлю.
Моя мечта затрепетала в камне.
Пусть просыпается, пока я размышляю:
Всю жизнь мою я делал лишь гробницы,
И их я не закончил.
Душа, что долго в мраморе спала,
Перевернулась на бок, подняла
С усильем голову и разомкнула веки,
С надеждой глядя в тёмный мрачный мир.
Испуганно она смыкает веки,
И падает бессильно голова
На грудь. Дыханье замирает…
Зачем рождаться, если мир так страшен!
Прекрасный мрамор! Всё в тебе сокрыто!
Он - победитель! Он же – побежденный!
Материя, бунтующая страстно!
Божественно-прекрасная душа!
Безумное желание! Печаль!
Пока они бессильны. Дремлют тихо.
Но вот возникла сильная рука,
Могучее плечо, овал лица
Лежащего гиганта. Он свиреп,
И силится из толщи камня вырвать
Ступню ноги. Он мне глядит в лицо,
Пылая гневом. Мрамор его держит.
Всё – в мраморе! Победа – и поверженная старость,
Стоящая пред нею на коленях.
Победа презирает старика!
О, да, я – стар! Стар безнадёжно!
Вся жизнь моя – борьба с природой!
Природа – враг, и держит дух в плену
У немощного тела. Я веду
Жестокую борьбу с самим собою.
Вся жизнь моя – безбрежный океан,
Волнующийся океан любви.
Ты должен знать: из всех людей,
Когда-либо рождённых, более других
К любви я склонен. Ведь когда я вижу
Кого-нибудь, кто обладает
Умом блестящим и прекрасным телом,
Я склонен полюбить его, а полюбив,
Я отдаюсь своей любви всецело,
Я забываю мир и сам себя.
Я – часть любимого! Я становлюсь безумен!
Теряю чувство времени, пространства!
Я забываю даже своё имя!
Молоденькие ветки на огне
Не скоро загораются. Сухие -
Мгновенно занимаются огнём.
Я – стар и немощен. Лицо изрыто
Глубокими морщинами. Друзей
Нет у меня, а есть лишь только слуги
Да бесталанные ученики,
Да папы, короли и кардиналы,
Которым я – слуга, (но я их - выше!),
Да родственники, жадные до денег,
И ты, кого я обожаю страстно – Мессир
Томмазо Кавальери!
Я обнажённым брошен в океан –
Безбрежный, дикий океан любви,
Где должен я иль плыть - иль утонуть!
Угрюмый, молчаливый, одинокий,
Я обнажённым брошен в океан.
Меня качает пенистый прилив
Уже лет пятьдесят, но никогда
Я не горел так пылко и светло,
Каким-либо любуясь человеком,
Как пылко я горю, тебя завидев,
Мессир Томмазо!
То холоден и бледен, как луна,
То страстно обжигающ, точно солнце,
Переживаю муки я любви,
Периоды томления и страха,
Сопротивленья, радости и грусти,
Отчаянья, блаженства и покоя.
То холоден и бледен, как луна,
То страстно обжигающ, точно солнце,
Переживаю муки я любви.
И солнце, и луна, и сама вечность,
Сама надежда спрятаны во мне,
В моём усталом и разбитом теле.
Когда теряю я опору, то склоняюсь -
К нему. Как серые глаза его сияют!
И их сиянье прогоняет тени,
Что вкруг меня теснятся. Их сиянье
Подобно блеску звезд, но ярче, чище!
Они – огонь, и жизнь, и вдохновенье,
И – воплощенье юной красоты!
Я – побеждён!
Я одинок всегда, ни с кем не говорю,
С Бернардо только, впрочем, неохотно.
Мотаюсь по Италии. До дыр
Стоптал немало я сапог и – жизнь.
Работаю, чтоб стать ещё беднее,
Ещё печальнее и безобразней.
Я – горд, как сатана, и полон весь
Неисполнимых яростных желаний.
Пришёл я в Рим, где роскошь с нищетой
Соседствуют спокойно. Перешёл,
Не замочив подошв, свой Рубикон,
Нас разделивший, но опять, как встарь,
В последний раз меня пьянит мечта,
И расправляю крылья, как орёл,
И медленно взмываю над гнездом.
Я убеждён – сбывается мечта.
Как всякая любовь, моя любовь – возможна.
Мои глаза глядят в твоё лицо,
Мой старый ум взмывает со скалы,
И ищет тайную тропу осуществленья.
Всё в мире – страсть! И размышленье – тоже!
Мой ум взмывает, носится, парит,
И кружится, потоками несомый,
А мир внизу пустынею простёрт.
Орёл-мечта летает над тобою
И выпускает алчущие когти –
Готов схватить и в небо унести,
Как Зевс уносит в клюве Ганимеда.
Я – знаменит, почётом окружён.
Я – Микельанжело, великий скульптор.
Но что мне слава – мир?! Я забываю
О них и о себе, когда гляжу
В прекрасное лицо. Но я – бескрыл! -
Мечта парит! Будь крылья у меня,
Тебя схватил бы я и вдаль унёс
В своё гнездо, которое зовется -
Одиночеством.
Сухи мои глаза: я выплакал все слёзы.
Мешком повисла кожа на костях,
Лицо обезобразили морщины.
Свет потухает в небе постепенно,
И умирает медленно мечта,
Закованная в неподвижном камне.
Я не закончил ничего, что начал.
Мой вечер угасающий отравлен
Последними мученьями и страхом,
И колебанием между «хочу» и «надо»,
Желанием – и страхом исполненья,
Желаньем – и презрением желанья,
И ими моя комната полна,
Выплескиваясь на крыши Рима.
Мир есть пустыня, смерть, тюрьма,
Где сами мы себя захлопнули иль небо
Захлопнуло нас крышкой, как в гробу.
Свет убывает. Я лежу внизу -
Старик! - как бог, поверженный титаном.
Мои глаза закрыты, голова
Поникла, став тяжелою, как камень,
Туманясь от любовного похмелья,
А может - от несбыточной мечты;
И белою широкою рекой
Из бока моего струится - мрамор,
И над моею старой головой
Плывёт твоё лицо … Твои глаза –
Два дивных бриллианта! – мне сияют!
Их дивный нестерпимый блеск
Вселенную собою затмевает!
Твой благородный облик говорит
О том, что красоту ты понимаешь
Как белый огнь, что в вечности горит!
Не забывай, Томмазо, старика…
Прощай!.. Прощай! ... Про ...
сентябрь 1986 - Москва
