Чаши весов ещё колебались...
Час пробил.
Чаши весов все еще колебались, когда Вайа переступила черту, отделявшую ее от круга Изначальных. Члены Ковена, которые за миг до этого вели оживленную беседу, вставали сейчас, как один, со своих мест и застывали, пораженно провожая взглядом гордо ступавшую по каменным плитам женщину. Свет, струившийся из центра круга, казалось, пронизывал ее фигуру насквозь, заставляя волосы и кончики пальцев светиться жемчужно-белым.
Теренс стоял позади кресла Магистра Ковена. В его глазах не отражалось ничего, поскольку Великая Пустота уже поглотила его душу. Лишь безумная улыбка блуждала на его губах, всполохами озаряя покрытое мелкими рубцами волевое лицо. «Иди! Иди же, пресветлая», - шипела Пустота в его голове, довольно скалясь и предвкушая скорую победу. – «Иди в мои объятия, я достойно встречу избранную Жрицу Изначальных!»
Вайя услышала призыв. Обернувшись, она отыскала взгляд своего сына и, впервые за эти полгода, улыбнулась.
«Все не так, как ты полагаешь».
Теренс воззрился на мать с неподдельным интересом, выступив из-за кресла и подходя ближе.
- Почему же? – бесцветный голос мальчишки пронзил своды зала. – Я прекрасно знаю, чем все закончится, пресветлая. Даже эти глупые старикашки не знают, не так ли?! Они думают, что способны уничтожить меня, но я – ВСЁ! Меня невозможно уничтожить!!!
- Ошибаешься.
Тон, которым было произнесено это единственное слово, пророненное Вайей за миг до того, как она сделала шаг назад и утонула в потоке света, разозлил хозяйку тела Теренса и позволил юноше на мгновение взять его под контроль.
- Мама…
Казалось, сам воздух ответил ему на его просьбу, завибрировав от наполнившей его энергии. Свет, в который вошла Жрица, стал фактически осязаем. Вместе с тем, по залу пронесся многоголосый шелест.
- Мы – Изначальные. Вайя была достойна. Пустота должна покинуть тело ребенка и его душу. Пустота будет изгнана за пределы этого мира…
Свет жёг, ослепляя, и Теренс был вынужден зажмуриться.
Вайа. Его мать стояла перед ним, целая и невредимая, но лицо ее было искажено, отражая в себе сотни других, совершенно незнакомых ему, лиц.
Зато эти лица хорошо были известны Пустоте.
- Ничего вы не сможете… - она была непреклонна. – Вам не изгнать меня! Я породила вас…
- Ты была нейтральна, - возражали ей сотни голосов, и воздух звенел от многократного эха. – Теперь ты несешь в себе зло, и мы избавим от тебя этот мир и этого ребенка!
- Посмотрим, детки, посмотрим…
И сын обрушил на мать ярость того, что Маги называли Ничто.
И мать отвечала ему лучами праведного света, прожигавшего материю насквозь.
Члены Ковена в ужасе бежали из башни.
Магистр плакал, укрывшись за креслом и ожидая смерти.
Кипевшая в зале битва была плодом его рук. Если бы ему не пришло в голову использовать тот запрещенный фолиант, ничего бы не случилось...
Пустота не пришла бы в мир. Мальчик не стал бы ее заложником. Вайе, его любимой Вайе не пришло бы в голову пожертвовать собой ради призрачной попытки спасти все то, что было ей дорого.
Магистр плакал.
Мать и сын стояли друг напротив друга в бесконечно прекрасной, но разрушительной круговерти Сил.
Мир распадался на пласты.
Когда Силы столкнулись, возникла вспышка, подобная мощнейшему взрыву, и она поглотила всё.
Тихий выдох.
- Любимые… Простите меня…
Слова Магистра были последним, что услышал мир, бьющийся в агонии.
