***

Тихая ночь, закрыли небо тучи

И воют волки где-то вдалеке,

В лесу мерцает одинокий лучик -

То странствует бродяга налегке.

Скрипит подол ветвистый под ногами,

Деревьев тени тянутся на свет,

Идет беглец, завороженный снами,

Все глубже в лес, тропы теряя след.

Вокруг мелькают странные виденья,

Как будто шепчутся во тьме ночной

Седые призраки. И вдруг, в одно мгновенье,

Пронзает тишину ужасный вой.

Хладеет сердце, замирают руки

И затухает свет в сырой листве,

А стон все громче, все сильнее муки

Того, кто прячется в кромешной тьме.

Вдруг бросил путник беглый взгляд тревожный

Куда-то вдаль, во мрак. Увидел он

Фигуру, и казался невозможным

Для существа живого этот стон.

Горбатое высокое созданье

Стояло между двух ветвистых древ

И рвало грудь в немереном страданьи,

И стон звучал как медленный напев.

Но вдруг Его глаза стеклянным взором

Уперлись в путника. И стон затих.

Запахло смертью, голодом и мором,

Средь аромата запахов лесных.

Нет сил кричать, нет сил бежать обратно,

Стоит отшельник, словно истукан.

Вдруг, существо заговорило внятно,

Слова его звучали как дурман:

«Не бойся, путник, я тебя не трону,

Смотри мне в очи, мерзкое дитя.

Я – это ты, но пораженный громом

На это утро, ты же – это я.

Я вижу, как твоя душа витает

И просится наружу, в темный лес,

Где первозданный ужас обитает

Где после смерти труп гнилой воскрес.

Подле реки есть старая осина,

Под ней стоит убогий ржавый крест.

Внимательнее присмотрись, ну, чья ж могила?

Наполовину ты в нее залез»

Холодный бриз и утренняя свежесть,

Листы осины в серенькой реке,

Весь берег уже чуточку заснежен,

Лишь две могилы в тепленькой земле.

И слышатся вдали мольбы и песни

В лесу туманном, в глубине лощин,

Где вечно стонут в жалкой жажде мести

Два человека из сырых могил.