Утешитель
Неясная даль, взор окутан туманом,
И немного того, чем связаны мы.
Предо мною явились вы гостем незваным -
Одеты опрятно, но немного хромы.
Виновато взглянёте после долгой разлуки,
Несмел полумесяц ваших треснутых губ.
Вы слегка посидели, морщинисты руки,
И всё те же глаза, что никогда не солгут.
Под слабой рукою корзина с цветами -
В ней нежной герани пурпурный букет,
Но он вместо ленты повязан бинтами,
А средь цветов разбит детский портрет.
О детство моё, сиротелый ребёнок,
Онемевшие ноги, но смеющийся взгляд:
Ему всё не верилось, как же стал тонок
Зимой полушубок, что годами измят.
Вы ко мне приходили, как и я, босоногий,
Отлитый луною в прозрачной воде.
А мне и не верилось, как мы одиноки
В своей непрожитой и беззвучной беде.
О детство моё, моя драгоценность,
Ожиданий жемчужных густо-красный рубин.
Ах, мой обманщик! Не пророчил ты бренность,
Полюбуйся теперь, что же ты натворил!
Уйти от всего так пленит искушение,
Но спокоен и ласков неспешный мой шаг.
Я предана вам, моё утешение,
Мой узенький мостик сквозь глубокий овраг.
И немного легко, и почти не тоскливо,
Но вдруг тронуло дымкой мой уверенный взор.
Что усыпляет? От чего так сонливо,
Что стеклом мне мерещится прежний фарфор?
Я в ваших объятьях как под эгидой,
Но они всё слабее - я начала сиротеть...
Мягкий ваш взгляд потерялся из виду,
А зефир тёплых глаз - водянистая твердь.
Что мне делать с собою, о мой утешитель,
Когда меркнет искра, истощились угли,
А на том берегу поджидает душитель,
Оскалившись хищно подле грубой петли?
Ведь вокруг никого - затих даже ветер.
Холодит лишь один горько-белый туман.
Цвет голоса, глаз и кожи бесцветен,
А одежды - потрёпан, заморан и рван.
Кто заметит меня - я нема и невзрачна.
Во внешнем мире, где царицею брань,
Даже сердце моё очутилось прозрачным -
В нём тихим пурпуром отцветает герань.
И немного того, чем связаны мы.
Предо мною явились вы гостем незваным -
Одеты опрятно, но немного хромы.
Виновато взглянёте после долгой разлуки,
Несмел полумесяц ваших треснутых губ.
Вы слегка посидели, морщинисты руки,
И всё те же глаза, что никогда не солгут.
Под слабой рукою корзина с цветами -
В ней нежной герани пурпурный букет,
Но он вместо ленты повязан бинтами,
А средь цветов разбит детский портрет.
О детство моё, сиротелый ребёнок,
Онемевшие ноги, но смеющийся взгляд:
Ему всё не верилось, как же стал тонок
Зимой полушубок, что годами измят.
Вы ко мне приходили, как и я, босоногий,
Отлитый луною в прозрачной воде.
А мне и не верилось, как мы одиноки
В своей непрожитой и беззвучной беде.
О детство моё, моя драгоценность,
Ожиданий жемчужных густо-красный рубин.
Ах, мой обманщик! Не пророчил ты бренность,
Полюбуйся теперь, что же ты натворил!
Уйти от всего так пленит искушение,
Но спокоен и ласков неспешный мой шаг.
Я предана вам, моё утешение,
Мой узенький мостик сквозь глубокий овраг.
И немного легко, и почти не тоскливо,
Но вдруг тронуло дымкой мой уверенный взор.
Что усыпляет? От чего так сонливо,
Что стеклом мне мерещится прежний фарфор?
Я в ваших объятьях как под эгидой,
Но они всё слабее - я начала сиротеть...
Мягкий ваш взгляд потерялся из виду,
А зефир тёплых глаз - водянистая твердь.
Что мне делать с собою, о мой утешитель,
Когда меркнет искра, истощились угли,
А на том берегу поджидает душитель,
Оскалившись хищно подле грубой петли?
Ведь вокруг никого - затих даже ветер.
Холодит лишь один горько-белый туман.
Цвет голоса, глаз и кожи бесцветен,
А одежды - потрёпан, заморан и рван.
Кто заметит меня - я нема и невзрачна.
Во внешнем мире, где царицею брань,
Даже сердце моё очутилось прозрачным -
В нём тихим пурпуром отцветает герань.
