Моему демону
Кормя тебя, о демон мой могучий,
Всей поганью что роется в мозгах.
Я чувствую что дьявол все получит,
И в счет идет развеянный мой прах!
И в плюс идут расходы на леченье,
До судорог напуганной души.
А ты, мой демон, жаждешь развлеченья:
"Зли! Предавай! Обманывай! Круши!"
Ты шепчешь это как приказ, как мантры,
Все глубже забирая меня в ночь.
Безумием Камиллы злом Кассандры,
Мой смысл здравый хочешь превозмочь!
И где просвет небесный вспыхнет только,
Там сменится все черною дырой!
О,беспощадный деспот! Скажи сколько
Быть пленным с воспаленною корой!
Мне тяжело быть в этом адекватным,
И мне в бою тебя не победить.
Ты предстаешь пред мною шутом ватным,
Который начинает выть и гнить...
Ты будто бы ОНО Стивена Кинга,
И лакомством твоим есть кровь и страх.
И вопль Глеба: "Застрелюсь под Стинга!"
Еще раскатным эхом есть в ушах.
Но под рукой не будет пистолета,
И гильзу не приемлют как вещьдок
И остается возлежать под черной лентой,
Смотреть как закопают потолок.
И громогласно вступят, отпевая,
Вместилище улыбок и утех.
И среди горя, слез, тоски без края,
Услышу твой довольный дикий смех.
И все сильней и громче разрываясь,
В конвульсиях хватаясь живота.
Ты, наблюдая как мой гроб, скрываясь,
В земле поет: "Прощай же лепота!"...
Поймешь ты, о дитя всея террора!
Ты, инквизитор инфернальных дел!
Что без меня развеются просторы,
И будет скуден мрачный твой удел.
И станет лик рогатый мрачней тучи,
И станет судом страшным всех судить!
Так что ответь мне, Демон мой могучий,
Кто как не я будет тебя кормить?
Всей поганью что роется в мозгах.
Я чувствую что дьявол все получит,
И в счет идет развеянный мой прах!
И в плюс идут расходы на леченье,
До судорог напуганной души.
А ты, мой демон, жаждешь развлеченья:
"Зли! Предавай! Обманывай! Круши!"
Ты шепчешь это как приказ, как мантры,
Все глубже забирая меня в ночь.
Безумием Камиллы злом Кассандры,
Мой смысл здравый хочешь превозмочь!
И где просвет небесный вспыхнет только,
Там сменится все черною дырой!
О,беспощадный деспот! Скажи сколько
Быть пленным с воспаленною корой!
Мне тяжело быть в этом адекватным,
И мне в бою тебя не победить.
Ты предстаешь пред мною шутом ватным,
Который начинает выть и гнить...
Ты будто бы ОНО Стивена Кинга,
И лакомством твоим есть кровь и страх.
И вопль Глеба: "Застрелюсь под Стинга!"
Еще раскатным эхом есть в ушах.
Но под рукой не будет пистолета,
И гильзу не приемлют как вещьдок
И остается возлежать под черной лентой,
Смотреть как закопают потолок.
И громогласно вступят, отпевая,
Вместилище улыбок и утех.
И среди горя, слез, тоски без края,
Услышу твой довольный дикий смех.
И все сильней и громче разрываясь,
В конвульсиях хватаясь живота.
Ты, наблюдая как мой гроб, скрываясь,
В земле поет: "Прощай же лепота!"...
Поймешь ты, о дитя всея террора!
Ты, инквизитор инфернальных дел!
Что без меня развеются просторы,
И будет скуден мрачный твой удел.
И станет лик рогатый мрачней тучи,
И станет судом страшным всех судить!
Так что ответь мне, Демон мой могучий,
Кто как не я будет тебя кормить?
