Чернила высохнут. Листы помнутся.
Чернила высохнут. Листы помнутся.
Только грузом слова застрянут в груди:
Мне письма твои в душу рвутся,
Но я твёрже.
Я – камень.
Гранит.
Краем острым бумага не режет
Сердце – шрамов цветущую даль.
Царапин от боли к боли всё меньше:
Нет места новым поднять урожай.
Васильками чернил лишь верно покроются
Отпечатки бледных порезов твоих.
Помнишь, говорила:
Слова больно колются?..
Так вот: сейчас – ни грамма тоски от обид.
Дочитаю до строчки последней,
И в конверт уберу твой письменный крик,
Не я, – дожди пусть целуют слов ожерелье:
Рядом с сердцем не посмею носить боли лик.
Не посмею; кори меня каждым слогом.
Называй – и дрянью, и нежным адом;
Пусть останусь в памяти роком,
Но не согну колени от словесного яда.
Прости же сломаннной гордости крохи:
Ответить строфой имею наглось, – увы!
Пожалуй, есть у любви годности сроки,
Только мы...
Испортились раньше
Любви.
