От красного к чёрному
Давно уже на мировой нет карте
СССР, и нет уж прежних нас.
Но, словно выходя из спячки в марте,
Я это понимаю лишь сейчас.
Тогда я жил в родительской опеке,
Мне был весь мир – наш луг и сеновал.
Почти в любом советском человеке
Защитника и друга узнавал.
Нас так учили, с малых лет внушая,
Под лозунгами братства и свобод,
Что все мы есть – одна семья большая
Без крепостных, лакеев и господ.
Но нам ещё, на почве нестоящим
Так крепко, было вовсе невдомёк,
Что часто откровенно говорящим
На рот раскрытый вешали замок.
Но и к нему, когда закаты рдели,
Нащупал август без ошибок код.
И кто кем был тогда на самом деле,
Ответил девяносто первый год.
Руби тросы! Нас ждёт иная эра!
Нас жизнь зовёт, что приторно сладка.
И, как товар для коллекционера,
Заводы уходили с молотка.
Теперь у них у всех есть свой хозяин –
И строгий прокуратор, и судья.
Вот и бежит народ со всех окраин
В столицу, в душных поездах галдя.
Кряхтят вагоны, в них гремит посуда,
И ближе к горлу подступает ком.
И всё сильнее хочется отсюда
Мне в прошлое умчаться босиком.
Ах, родина, не убегу кричаще
И не собью ногами колоски.
Но почему мне чудится всё чаще,
Что рвут тебя собаки на куски?
Всё ближе лай. Вперёд псарь гонит свору,
Но думать я хочу, что это бред,
Что никогда кровавую вновь ссору
Никто не повторит тех мрачных лет.
Что это наваждение всего лишь,
Но мужики глаголют о другом:
Уж если раз подмять себя позволишь,
Сомнут, и не разгладить утюгом.
Сейчас ори, хоть в землю весь врастая,
Лишь, посмеявшись, скажут: «Идиот».
Ведь мудрость есть среди людей простая:
Собака лает – караван идёт.
Но нет среди людей понятной фразы,
Что сделает сплочённее всех нас.
Кто гадит в золотые унитазы,
А у кого под койкой ржавый таз.
Кого винить? Кто сделал жизнь такою?
Не по себе. Опять хоть горько плачь,
Когда старик трясущейся рукою
Из урны чёрствый достаёт калач.
Когда за сменой быта не угнаться
Тому, кто голоден, тому, кто наг.
Уж разве я мечтал в свои тринадцать
О нынешних свободных временах?
Хотя зачем такая мне свобода,
Где каждый в мире собственном живёт?
Ведь если нет в реке бурлящей брода,
Слабеющий её не проплывёт.
Но я готов грести в любую пору,
Где гиблые места, и где их нет,
Чтоб никогда кровавую вновь ссору
Никто не повторил тех мрачных лет.
