И разговор на кухне
Лето. Лето Изумрудное
В платьешке из ситца,
С длинною косою.
Грустная мелодия.
Фарфоровое блюдце,
И разговор на кухне
С подругой-стрекозой.
Кочующее лето
В страницах, перезвонах
По жилкам тишины.
И протрубят зарницы...
Синицы в ласках пьяных,
Да в стоптанных кисах
Пойдут по закоулкам,
Пойдут по подворотням.
И сразу и не скажешь,
Что нежность на губах.
Что время без надрыва,
Что чувства просто жалки.
Перчатка на столе.
Зачем же нынче галки,
Промокшие в дожде
Все льнут к дверным засовам,
Все жаждут плена, счастья,
Завидуют порогам без божьего причастия.
И с ревом и мольбою
Бросаются те галки,
Уже не под фатою,
Их крылья вовсе жалки!
В каких таких одеждах
Наряжены без вкуса!
Ах, где же, где же нежность?
Припудрена, но грустно
Глядят с небес зарницы
И скрежет на зубах.
Да, где же те границы
В сердцах или словах?
Кто начертил те грани?
Зачем они нужны?
Наивные герани
На окнах и часы...
И редкие молитвы,
И взгляд из-под бровей...
Женщина у зыбки
Качает малышей.
Она одна без мужа.
Ей мужем стал сверчок.
Разбитая посуда
И каменный цветок
На полке среди рамок,
Где в лицах жизнь пестрела,
Где все играло драмы,
Навзрыд душа ревела!
И строгий-строгий ангел
Смотрел один с иконы,
А женщина, не дама,
На вроде той вороны,
Что кружит над болотом.
И ищет-ищет неба,
И вовсе неохота
Читать с утра газеты.
А ей бы просто прозы,
Да туз счастливый вынуть,
Потом еще и фото
На дно котомки сунуть.
Простые зарисовки
Не акварелью-тушью,
А словно бы издевки
Цепляются за душу.
Нарезка из мгновений,
Из взглядов и улыбок,
Из салонных чтений,
Из окон скучных видов...
