И разговор на кухне

Лето. Лето Изумрудное

В платьешке из ситца,

С длинною косою.

Грустная мелодия.

Фарфоровое блюдце,

И разговор на кухне

С подругой-стрекозой.

 

Кочующее лето

В страницах, перезвонах

По жилкам тишины.

И протрубят зарницы...

 

Синицы в ласках пьяных,

Да в стоптанных кисах

Пойдут по закоулкам,

Пойдут по подворотням.

И сразу и не скажешь,

Что нежность на губах.

 

Что время без надрыва,

Что чувства просто жалки.

Перчатка на столе.

Зачем же нынче галки,

Промокшие в дожде

Все льнут к дверным засовам,

Все жаждут плена, счастья,

Завидуют порогам без божьего причастия.

 

И с ревом и мольбою

Бросаются те галки,

Уже не под фатою,

Их крылья вовсе жалки!

 

В каких таких одеждах

Наряжены без вкуса!

Ах, где же, где же нежность?

Припудрена, но грустно

Глядят с небес зарницы

И скрежет на зубах.

Да, где же те границы

В сердцах или словах?

 

Кто начертил те грани?

Зачем они нужны?

Наивные герани

На окнах и часы...

И редкие молитвы,

И взгляд из-под бровей...

Женщина у зыбки

Качает малышей.

 

Она одна без мужа.

Ей мужем стал сверчок.

Разбитая посуда

И каменный цветок

На полке среди рамок,

Где в лицах жизнь пестрела,

Где все играло драмы,

Навзрыд душа ревела!

 

И строгий-строгий ангел

Смотрел один с иконы,

А женщина, не дама,

На вроде той вороны,

Что кружит над болотом.

И ищет-ищет неба,

И вовсе неохота

Читать с утра газеты.

 

А ей бы просто прозы,

Да туз счастливый вынуть,

Потом еще и фото

На дно котомки сунуть.

 

Простые зарисовки

Не акварелью-тушью,

А словно бы издевки

Цепляются за душу.

 

Нарезка из мгновений,

Из взглядов и улыбок,

Из салонных чтений,

Из окон скучных видов...