Пересмешник двадцатого века (ода Асадову, цикл "Птицы")
Есть страна терриконов и скал
Где нет края озерам и рекам
В свое время в стране обитал
Пересмешник двадцатого века
Он родился тяжелой порой
Он пришел к нам в нелегкое время
Когда камень союзный сырок
Превращал человечество в кремень
Юн был сердцем и легок душой
И готов был к свершеньям, конечно
Вскоре будет писатель лихой
Но тогда-молодой пересмешник
Век двадцатый был полон чудес,
Ситуаций нелепо-курьёзных
Пересмешник смеялся, но все ж
Как никто был тогда же серьезным
Все проблемы, любая беда
Хоть однажды описаны были
Но любовь была тоже всегда,
Ведь всегда же мы, люди любили?
Словно черною лентой война
Пересмешнику застила очи
Погибала родная страна
Под кроваво-коричневой ночью
Он скорбил о потерях людей
Он радел за победы в сраженьях
Он гордился страною своей
Продолжал на бумаге движенья
Вот Победа. И проблеск наград
Чувство выполненного долга
Пересмешник был счастлив и рад
Но и этому длиться недолго
Грешен был человек испокон
Было свойственно нам ошибаться
Недалек и ущербен закон
И опять деградирует нация.
Он смотрел с высоты своих скал
Со слезой на небритой ланите
Сожалел, горевал и страдал
Он кричал нам всем "Люди, смотрите!"
Мы забыли отвагу и честь
Мы погрязли в разврате и пыли
Мы забыли о том, кто мы есть
Мы о миссии нашей забыли
Мы забыли, как холить родных,
Разучились томиться любовью
Мы забыли о душах своих,
И вредим беззаботно здоровью.
Он указывал нам, куда взгляд направлять
Даже будучи зренья лишенным навеки
Он узрел, он познал, он и нам рассказал
Почему же мы все-человеки
Он мечтал, что увидим мы, сколь неправы
Отречемся от бренных объятий
Но не все далеко мы науке родны
Мы-фанаты чудес и заклятий
Потому...
Как ни горько признать, дамы и господа
Но беда есть родная сестра человека.
Посему актуальным пребудет всегда
Пересмешник. Двадцатого. Века.
