Зима
Разоделась в узоры зима,
Курят белою дымкою трубы,
Нахохлившиеся дома,
Одеваются в снежные шубы.
Одеваются реки, леса,
И поля, и луга, и дороги,
Одинокая только слеза,
Замерзает скатившись в тревоге.
А вокруг запуржила метель,
Так, что и не увидеть друг друга,
Вьюга снежную стелет постель,
Полосой леденящего круга.
И щетинится, рвется, ревет,
Словно злая собака сорвалась,
Вздрогнет жизнь, и невольно замрет,
Под сугробами, пряча усталость.
Курят белою дымкою трубы,
Нахохлившиеся дома,
Одеваются в снежные шубы.
Одеваются реки, леса,
И поля, и луга, и дороги,
Одинокая только слеза,
Замерзает скатившись в тревоге.
А вокруг запуржила метель,
Так, что и не увидеть друг друга,
Вьюга снежную стелет постель,
Полосой леденящего круга.
И щетинится, рвется, ревет,
Словно злая собака сорвалась,
Вздрогнет жизнь, и невольно замрет,
Под сугробами, пряча усталость.
Разоделась в узоры зима,
Курят белою дымкою трубы,
Нахохлившиеся дома,
Одеваются в снежные шубы.
Одеваются реки, леса,
И поля, и луга, и дороги,
Одинокая только слеза,
Замерзает скатившись в тревоге.
А вокруг запуржила метель,
Так, что и не увидеть друг друга,
Вьюга снежную стелет постель,
Полосой леденящего круга.
И щетинится, рвется, ревет,
Словно злая собака сорвалась,
Вздрогнет жизнь, и невольно замрет,
Под сугробами, пряча усталость.
Курят белою дымкою трубы,
Нахохлившиеся дома,
Одеваются в снежные шубы.
Одеваются реки, леса,
И поля, и луга, и дороги,
Одинокая только слеза,
Замерзает скатившись в тревоге.
А вокруг запуржила метель,
Так, что и не увидеть друг друга,
Вьюга снежную стелет постель,
Полосой леденящего круга.
И щетинится, рвется, ревет,
Словно злая собака сорвалась,
Вздрогнет жизнь, и невольно замрет,
Под сугробами, пряча усталость.