В изломе
В изломе брови - крыло хищной птицы,
Попытка нагнать, проникнуть и - вспять.
В пятнах крови - алкоголь и девицы,
Стремленье забыться, взлететь и сблевать.
Мир выдуман пошлым, безнравственным, диким
Взмахом пера, фантомным числом.
Прогресс был уделом изгоя и фрика -
Виновен в наивности, выдумав зло.
Я ржавым ножом сдирал с себя кожу,
Стараясь не вскрыть заветный сосуд.
Влеченье смертельно, как правило, позже,
Когда государство вершит самосуд.
В каждой из правильных каменных линий -
Лукавство больного, слепого ума.
То - шепот фантазий и страха пред ними!
Мной выдуман бог, а им - сатана.
Где хаос? Где свет, рассыпанный призмой?
Тенденция к сжатию сводит зады.
И Бёрна игра заменила мне близость.
Звуком приевшимся стерты лады...
Я волосы рву пятернею и мажу
Чернилами стены своей наготы.
Дайте же пламени выплюнуть сажу!
Дайте кристаллам огня и воды!
Попытка нагнать, проникнуть и - вспять.
В пятнах крови - алкоголь и девицы,
Стремленье забыться, взлететь и сблевать.
Мир выдуман пошлым, безнравственным, диким
Взмахом пера, фантомным числом.
Прогресс был уделом изгоя и фрика -
Виновен в наивности, выдумав зло.
Я ржавым ножом сдирал с себя кожу,
Стараясь не вскрыть заветный сосуд.
Влеченье смертельно, как правило, позже,
Когда государство вершит самосуд.
В каждой из правильных каменных линий -
Лукавство больного, слепого ума.
То - шепот фантазий и страха пред ними!
Мной выдуман бог, а им - сатана.
Где хаос? Где свет, рассыпанный призмой?
Тенденция к сжатию сводит зады.
И Бёрна игра заменила мне близость.
Звуком приевшимся стерты лады...
Я волосы рву пятернею и мажу
Чернилами стены своей наготы.
Дайте же пламени выплюнуть сажу!
Дайте кристаллам огня и воды!