рубашка Пинеля

Пропитана потом и страхами

невидными глазу вселенными,

надежд на величие крахами,

частицами бога. Нетленные

 

поэтов миры и художников,

великого буйства приверженцев,

узлами надёжно-несложными

в границах обязана сдерживать.

 

Безудержность всякого гения.

сводила к стандартной покорности.

В одобренном им измерении,

в конвульсиях надобно корчиться.

 

Я видела разные буйности,

от водки, от муз, от религии,

но все по итогу и в сущности:

спокойные, кроткие, тихие.

 

Им буду кольчугой и рубищем.

Защитой и душ утеплением,

для них - против вся протестующих,

отвергнувших милость смирения.