Смертельно уставший

Блёклыми красками рассвет небо во тьме вывел,

Мой личный инсепшн, сон во сне, оба — кошмары.

Есть чёрного рома бутыль и я бы, наверно, выпил,

Если б не скорые праздники. Выдыхаю паром.

 

Я не хочу стареть, но мне твердят: надо!

Кто придумал правила этой нелепой игры?

Я задолбался играть за неудачника, правда,

Пока соседи давятся банками чёрной икры.

 

Области тьмы в пятимерном пространстве

Разрастаются вдаль, и уже не поможет таблетка.

Я ежедневно себя уличаю в бездумном рабстве,

Ищу от замков ключи — зачем? Ведь заварена клетка.

 

Было ведь столько мечт, но посыпались все они прахом.

Школа, колледжи, работа, кредит, семья, развод, тупик...

Я хотел бы, как Курт Кобейн, решить все проблемы махом,

Но за три года я вряд ли смогу раздобыть дробовик.

 

Столько сэмплов впустую, треки ничтожно убогие.

Сколько букв потеряно в текстах с болью, без смысла,

И всё не моё: и голова глупая, и руки кривые, и ноги,

И тело разбитое, и, даже, душа на крюке сиротливо повисла.

 

Где тот ржавый гвоздь, что когда-то был стержнем?

Я попробую снова и вставлю его себе в задницу.

Глупые люди попадаются мне всё реже и реже,

Но они не умнеют, зато я понимаю куда оно катится.

 

Больше четверостиший! Нам же нужны плюсики,

Отзывов целый вагон, что снова всех зацепило.

Меркантильная жаба, я убью тебя, пусть сам разобьюсь.

На фоне безумия — раздвоение личности — это так мило.

 

Я устал биться в бетонные стены больным кулаком.

Дверь в полуметре, но поставлена жизнь на рельсы.

Что потом? Рай, ад, вальгалла, в чашах кровь с молоком?

Я не хочу узнавать, но кто-то твердит: проверь сам.

 

Я, стоя на крыше, пытался поймать облака.

Споткнулся, и был поцелован крепко землёй.

Мне не нравится эта затянувшаяся тупая игра,

И меня задолбал мой кривой неудачный герой.