Ведь знала, что не станешь милой
Зачем любовью наградила,
Отняла счастье у кого-то?
Ведь знала, что не станешь милой,
Потянешь в нелюбви болото.
За горький вкус победы властной,
Ты заплатила жертвы кровью,
Себя же сделала несчастной,
Расправившись с чужой любовью.
И как голодная волчица
Набросилась на мою нежность,
Где ты успела научиться
Мимикризировать безбрежность?
Кто обучил тебя обманом
В чужой душе копаться лапой,
Чтоб видел шаль в платке я рваном,
И грациозность в криволапой?
В твоей не место мне нирване,
Глаза и уши вновь открыты,
Свобода ведь не жизнь в капкане,
Как дробь литавр не песнь трембиты.
Алмаз стал вдруг не безупречен,
Блестит поделкой ширпотреба,
К тебе сейчас я бессердечен,
Прости, забыто в звездах небо.
Зачем театр, слеза немножко,
В клубок свернулась на прощанье?
Ты для меня уже не кошка,
И не упрек, a наказанье.
Все смыто, вижу лишь тропинку,
Что уведет меня далече,
Но дай последний раз ложбинку
Я поцелую, там, где плечи.
Отняла счастье у кого-то?
Ведь знала, что не станешь милой,
Потянешь в нелюбви болото.
За горький вкус победы властной,
Ты заплатила жертвы кровью,
Себя же сделала несчастной,
Расправившись с чужой любовью.
И как голодная волчица
Набросилась на мою нежность,
Где ты успела научиться
Мимикризировать безбрежность?
Кто обучил тебя обманом
В чужой душе копаться лапой,
Чтоб видел шаль в платке я рваном,
И грациозность в криволапой?
В твоей не место мне нирване,
Глаза и уши вновь открыты,
Свобода ведь не жизнь в капкане,
Как дробь литавр не песнь трембиты.
Алмаз стал вдруг не безупречен,
Блестит поделкой ширпотреба,
К тебе сейчас я бессердечен,
Прости, забыто в звездах небо.
Зачем театр, слеза немножко,
В клубок свернулась на прощанье?
Ты для меня уже не кошка,
И не упрек, a наказанье.
Все смыто, вижу лишь тропинку,
Что уведет меня далече,
Но дай последний раз ложбинку
Я поцелую, там, где плечи.