Ночной звонок.
Вы мне сегодня ночью позвонили,
Сказали, огорченья не тая,
Что так устали от житейской гнили,
И требуется помощь вам моя.
Я ничего не понимал спросонок,
Случилось что-то с вами или нет.
Вы плакали, как маленький ребёнок,
А я устало вам вздыхал в ответ.
Мы встретились под утро на вокзале,
Присели на железную скамью,
И вы с надеждой в голосе сказали,
Что так хотите обрести семью.
Холодным одиночеством томимы,
Но где смогли вы счастье обронить?
И жестами холодной пантомимы
Пытались свою боль мне объяснить.
Собрав в себе оставшиеся силы,
Пытался по слогам произнести,
Что встретится вам ласковый и милый
На жизненном проторенном пути.
На мир огромный вам не надо злиться,
Запрет на счастье не давал никто.
И, от смущенья опустив ресницы,
Вы ткнулись мне в потёртое пальто.
Лишь толпы проходили да всё мимо,
И кто-то пил, и кто-то ел лаваш.
А я курил, и эти кольца дыма
Я надевал на тонкий палец ваш.
Сказали, огорченья не тая,
Что так устали от житейской гнили,
И требуется помощь вам моя.
Я ничего не понимал спросонок,
Случилось что-то с вами или нет.
Вы плакали, как маленький ребёнок,
А я устало вам вздыхал в ответ.
Мы встретились под утро на вокзале,
Присели на железную скамью,
И вы с надеждой в голосе сказали,
Что так хотите обрести семью.
Холодным одиночеством томимы,
Но где смогли вы счастье обронить?
И жестами холодной пантомимы
Пытались свою боль мне объяснить.
Собрав в себе оставшиеся силы,
Пытался по слогам произнести,
Что встретится вам ласковый и милый
На жизненном проторенном пути.
На мир огромный вам не надо злиться,
Запрет на счастье не давал никто.
И, от смущенья опустив ресницы,
Вы ткнулись мне в потёртое пальто.
Лишь толпы проходили да всё мимо,
И кто-то пил, и кто-то ел лаваш.
А я курил, и эти кольца дыма
Я надевал на тонкий палец ваш.