Мариночка, спи
Маленькое вступление: это не стихотворение, но я, тем не менее, все равно хочу опубликовать здесь этот маленький рассказ. В этом рассказе я ни в коем случае не претендую на достоверность некоторых фактов, а лишь выражаю собственные мысли через образы людей знаменитых и хорошо и мне, и вам, я думаю, известных.
Мариночка, спи
Мне представляется душная августовская ночь на окраина Парижа. Большой и пустой дом, с распахнутыми настежь окнами, в одном из которых несмотря на поздний час горит свет. В этом доме вот уже много лет живёт одинокая старушка, некогда покорившая своей красотой полмира и сердце одного русского певца и поэта - Марина Влади.
Марине Влади 77 лет. От былой красоты осталось немного. Время берет своё всегда и ни что не может противостоять его всесильности. Марина Влади страдает бессонницей и духоту этой августовской ночи, как и многих других ночей, разделяет с ней лишь один её верный пёс. На шаткой тумбочке,стоящей в углу пропахшей валерьянкой маленькой комнаты, хрипит старенькое радио. Играет какая-то незатейливая французская песня. Поёт девушка. Невыразительный, но приятный, слегка гнусавый голос. Ничего особенного.
Но неожиданно все меняется. Раздаётся удивительно знакомая музыка, от которой сладко сжимается маринино сердце, и голос, голос, который можно узнать всюду лишь только раз услышав, голос необыкновенной, почти магической силы, начинает петь... И перед внутренним, затуманенным болью взором Марины хороводом улиц и лиц проносятся года. Она возвращается в 70ые годы, в Советский союз, в Москву на малую Грузинскую, в квартиру, где некогда они проводили пьяные и веселые вечера, плавно перетекающие в ночь. Во время, быть может, самое счастливое в её и володиной жизнях. В её воспоминаниях он весел и здоров и как всегда неразлучен с гитарой. Тесную комнату заполняет сигаретный дым, он улыбается ей сквозь призму этого белого колдовского тумана, то и дело целует её и прижимает к себе, не в силах оторваться...
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...
- Володя... - Нежно шепчет она и проводит рукой по его слегка небритой щеке, - Володя... Картины сменяют одна другую, падают, как листья календаря и исчезают в небытие, их нельзя ни удержать, ни замедлить. Вот их свадьба, вот теплоход "Грузия". Молодые, крепкие тела, налитые силой, объединенные страстью, упоенные жизнью...
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Голос все поёт и поёт, поёт через месяцы и года, поёт, и его необыкновенная сила объемлет все вокруг, заполняет пространство маленькой комнатки и вырывается через окно в ночь, на волю. И там, разлетаясь на сотни мелких частиц, несётся вверх, к звёздам.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья..
Окраина Парижа спит. Редко где ещё горят огоньки, на улицах пусто. Лишь одно такси неторопливо ползёт по улицам, нарушая ночной покой тихим свистом мотора. Сонный таксист лениво переключается с одной радиостанции на другую, и вдруг попадает на странную песню. Что это? Хрипящий голос певца, как и слова, ему незнаком. Какой это язык? Может быть, Русский? Непонятно...
Но как-то интуитивно, не разумом, а душой, так, как возможно, и надо воспринимать чистую поэзию, таксисту становится ясно, что Голос поёт о любви. От этого необычного Голоса, от своего одиночества, от осознания того, что жизнь-то проходит, таксисту становится вдруг как-то не по себе: тоска ледяными щупальцами проникает внутрь, сдавливает грудь тугими тисками, так, что трудно дышать. Голос поёт о любви, да, о любви...Позвонить, что ли, жене?
А Марина Влади, убаюканная воспоминаниями, столь дорогими сердцу, наконец засыпает. А голос все поёт и поёт ей колыбельные, которые не пел при жизни, поёт и поёт, обнимает, накрывает собою и нежно гладит по голове.
- Володя? - сонно шепчет она.
- Мариночка, спи...
Я люблю - и, значит, я живу!
Мариночка, спи
Мне представляется душная августовская ночь на окраина Парижа. Большой и пустой дом, с распахнутыми настежь окнами, в одном из которых несмотря на поздний час горит свет. В этом доме вот уже много лет живёт одинокая старушка, некогда покорившая своей красотой полмира и сердце одного русского певца и поэта - Марина Влади.
Марине Влади 77 лет. От былой красоты осталось немного. Время берет своё всегда и ни что не может противостоять его всесильности. Марина Влади страдает бессонницей и духоту этой августовской ночи, как и многих других ночей, разделяет с ней лишь один её верный пёс. На шаткой тумбочке,стоящей в углу пропахшей валерьянкой маленькой комнаты, хрипит старенькое радио. Играет какая-то незатейливая французская песня. Поёт девушка. Невыразительный, но приятный, слегка гнусавый голос. Ничего особенного.
Но неожиданно все меняется. Раздаётся удивительно знакомая музыка, от которой сладко сжимается маринино сердце, и голос, голос, который можно узнать всюду лишь только раз услышав, голос необыкновенной, почти магической силы, начинает петь... И перед внутренним, затуманенным болью взором Марины хороводом улиц и лиц проносятся года. Она возвращается в 70ые годы, в Советский союз, в Москву на малую Грузинскую, в квартиру, где некогда они проводили пьяные и веселые вечера, плавно перетекающие в ночь. Во время, быть может, самое счастливое в её и володиной жизнях. В её воспоминаниях он весел и здоров и как всегда неразлучен с гитарой. Тесную комнату заполняет сигаретный дым, он улыбается ей сквозь призму этого белого колдовского тумана, то и дело целует её и прижимает к себе, не в силах оторваться...
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...
- Володя... - Нежно шепчет она и проводит рукой по его слегка небритой щеке, - Володя... Картины сменяют одна другую, падают, как листья календаря и исчезают в небытие, их нельзя ни удержать, ни замедлить. Вот их свадьба, вот теплоход "Грузия". Молодые, крепкие тела, налитые силой, объединенные страстью, упоенные жизнью...
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Голос все поёт и поёт, поёт через месяцы и года, поёт, и его необыкновенная сила объемлет все вокруг, заполняет пространство маленькой комнатки и вырывается через окно в ночь, на волю. И там, разлетаясь на сотни мелких частиц, несётся вверх, к звёздам.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья..
Окраина Парижа спит. Редко где ещё горят огоньки, на улицах пусто. Лишь одно такси неторопливо ползёт по улицам, нарушая ночной покой тихим свистом мотора. Сонный таксист лениво переключается с одной радиостанции на другую, и вдруг попадает на странную песню. Что это? Хрипящий голос певца, как и слова, ему незнаком. Какой это язык? Может быть, Русский? Непонятно...
Но как-то интуитивно, не разумом, а душой, так, как возможно, и надо воспринимать чистую поэзию, таксисту становится ясно, что Голос поёт о любви. От этого необычного Голоса, от своего одиночества, от осознания того, что жизнь-то проходит, таксисту становится вдруг как-то не по себе: тоска ледяными щупальцами проникает внутрь, сдавливает грудь тугими тисками, так, что трудно дышать. Голос поёт о любви, да, о любви...Позвонить, что ли, жене?
А Марина Влади, убаюканная воспоминаниями, столь дорогими сердцу, наконец засыпает. А голос все поёт и поёт ей колыбельные, которые не пел при жизни, поёт и поёт, обнимает, накрывает собою и нежно гладит по голове.
- Володя? - сонно шепчет она.
- Мариночка, спи...
Я люблю - и, значит, я живу!
