Мир
Я стал этому Миру своим
В меру.
Я придумал себе, сочинил
Веру,
Где меня добрый Бог по головке погладит и молвит:
«Молодец, что не сдох!», и смиреньем рюмашку наполнит.
А я Миру своим уже был
В доску!
Он со мной, то играл, то шутил
Плоско.
Брался плавать учить: где поглубже швырнул и оставил,
С моим: «Плыть, иль не плыть», с глазу на глаз с забавой без правил.
Я себя находил и терял
Снова.
Врали больше, а я доверял
Слову.
Но собой быть решил, и в любви себе клялся насильно.
Только дыр не зашил на Душе: я люблю, когда стильно.
Я стал этому Миру родней
Вдвое!
И мы с ним заодно, а верней –
В доле!
Мой придуманный Бог, мне за ушком почешет и скажет:
«Молодец, что не лох», и в Суде своём Страшном отмажет!
В меру.
Я придумал себе, сочинил
Веру,
Где меня добрый Бог по головке погладит и молвит:
«Молодец, что не сдох!», и смиреньем рюмашку наполнит.
А я Миру своим уже был
В доску!
Он со мной, то играл, то шутил
Плоско.
Брался плавать учить: где поглубже швырнул и оставил,
С моим: «Плыть, иль не плыть», с глазу на глаз с забавой без правил.
Я себя находил и терял
Снова.
Врали больше, а я доверял
Слову.
Но собой быть решил, и в любви себе клялся насильно.
Только дыр не зашил на Душе: я люблю, когда стильно.
Я стал этому Миру родней
Вдвое!
И мы с ним заодно, а верней –
В доле!
Мой придуманный Бог, мне за ушком почешет и скажет:
«Молодец, что не лох», и в Суде своём Страшном отмажет!