На берег лунный из прибрежной тьмы
Черепашата стаей неуклюжей
Песок пихая кое-как вползли,
Пробив скорлупки зубиками дружно.
Один отстал. Замешкался в кустах,
Он крохотными ластами своими
Вовсю толкался, отгоняя страх,
Спеша удел свой разделить с другими.
Над ним висело что-то в темноте,
Светило но не сильно бледным светом
И было тихо будто в скорлупе,
Оставленной теперь уж сзади где-то.
Он знал одно - он должен доползти
До неизвестного, не кажущего края,
Того, что точно будет на пути,
Его достичь - теперь игра такая!
И что-то вдруг коснулось ласт его,
То приближаясь, то катясь обратно,
На вкус соленое не знамо от чего
И чем шумело не совсем понятно.
Потом приподняло, взяв по живот,
И сильно потащило за собою
На глубину, быстрее и вперед.
"Ну что ж", подумал он, "игра игрою!"
Все звуки, свет исчезли разом, вдруг:
То океан велел от них отречься
И взял к себе в пучину, разомкнув
Объятия в которых не обжечься.

И десять тысяч неуклонных лун
И десять тысяч солнц за синь с размаху
С тех пор вошло, шипя нырнув,
Когда из моря к суше вышла черепаха.
По голове тянулся длинный шрам,
След от багра на панцире у края...
Ночная тень от глубины к холмам
Прилив за гостьей следом подгоняя
Накрыла густо землю. И тогда,
Пройдя приливом спетую границу,
В песок нагретый за день, по рядам
Были отложены как камни круглолицы
Яйцо к яйцу. В Луну уставив взгляд,
И слыша крик ночной пугливой птицы,
Та черепаха по следу назад
Ушла чтоб никогда не возвратиться.

А берег молчаливо приняв дар,
Для новых жизней долг свой исполняя,
Защиту даст коль холод или жар,
Чтоб после отпустить не прогоняя.