Вместе в зеркале.
Проходи в моё зеркало. Я пропишу. Будешь жить.
Только вечно, чтоб не был обманутый в сделке.
Обеспечу сигарами, красным вином. Налить?
Буду рядом всегда, как с ребёнком трёхлетним сиделка.
Соглашайся, не прогадаешь. Что ты говоришь?
Для чего же понадобилось мне твоё отраженье?
Чтобы видеть тебя, как живёшь и как спишь,
Умираешь. Я буду твоим спасеньем!
Только есть одно «НО». Высока за всё это цена.
Я себя не увижу, а ты обретаешь бессмертье.
На зато, где б не была я, одна – не одна,
Ты со мною осколком останешься в сердце.
Я за магию эту буду вариться в котле,
Ведь теперь вместо глупой, уродливой рожи,
Буду видеть тебя в зеркалах, на воде, на стекле,
В тёмных лужах и в каждом кристаллике броши.
Будешь прыгать, как маленький с глади на гладь,
С изумрудов на яшму, на банку с водой чистотела.
А я, отвернувшись, буду с тобою играть
И угадывать – где же сейчас твоё хрупкое тело.
Я в квартире все стены создам из зеркал,
Чтобы не расставаться, ни часа не быть врозь.
Я не буду кричать: « ты меня бесконечно достал!»
И кидать в твоё милое личико трость.
Будет нам разрешён лишь один поцелуй в год.
Лишь один. Но и он тебе надоест.
Ты проснёшься однажды, и бросит тебя в пот –
Меня нет. Дом пустой и некрашеный крест.
Инсценирую смерть. Я жива, но меня будто нет.
Убегу и закроюсь в самый тёмный подвал.
Туда, где ни разу не обнимал стены свет,
Туда, где нет этих проклятых зеркал!
Спустя сорок лет, ослепнув от пустоты,
Я уйду. Дважды. Только теперь, правда.
На витринах и в лужах, в кофе – только лишь ты…
Я уйду в зеркала. Но не избавлюсь от ада.
Я приду с поклонением. Руки в мольбе сложив.
Ты простишь. Обнимешь. Заплачешь. Поймёшь.
Расскажешь, как жил, тёплый камин затопив,
И ждал, что ночью приду, в дождь.
Мы вместе. Мы в зеркале. Полуживой и мертвец.
Руки твои холодны, а моё умерло тело.
Душевному холоду тоже приходит конец,
Только когда умирают злые метели.
Мы бесконечны, крохотны, но чисты.
Мы незаметны в масштабе сотен планет...
Бросим все мысли, к чёрту пошлём мечты.
Обними меня. Спрячься под мой плед...
Только вечно, чтоб не был обманутый в сделке.
Обеспечу сигарами, красным вином. Налить?
Буду рядом всегда, как с ребёнком трёхлетним сиделка.
Соглашайся, не прогадаешь. Что ты говоришь?
Для чего же понадобилось мне твоё отраженье?
Чтобы видеть тебя, как живёшь и как спишь,
Умираешь. Я буду твоим спасеньем!
Только есть одно «НО». Высока за всё это цена.
Я себя не увижу, а ты обретаешь бессмертье.
На зато, где б не была я, одна – не одна,
Ты со мною осколком останешься в сердце.
Я за магию эту буду вариться в котле,
Ведь теперь вместо глупой, уродливой рожи,
Буду видеть тебя в зеркалах, на воде, на стекле,
В тёмных лужах и в каждом кристаллике броши.
Будешь прыгать, как маленький с глади на гладь,
С изумрудов на яшму, на банку с водой чистотела.
А я, отвернувшись, буду с тобою играть
И угадывать – где же сейчас твоё хрупкое тело.
Я в квартире все стены создам из зеркал,
Чтобы не расставаться, ни часа не быть врозь.
Я не буду кричать: « ты меня бесконечно достал!»
И кидать в твоё милое личико трость.
Будет нам разрешён лишь один поцелуй в год.
Лишь один. Но и он тебе надоест.
Ты проснёшься однажды, и бросит тебя в пот –
Меня нет. Дом пустой и некрашеный крест.
Инсценирую смерть. Я жива, но меня будто нет.
Убегу и закроюсь в самый тёмный подвал.
Туда, где ни разу не обнимал стены свет,
Туда, где нет этих проклятых зеркал!
Спустя сорок лет, ослепнув от пустоты,
Я уйду. Дважды. Только теперь, правда.
На витринах и в лужах, в кофе – только лишь ты…
Я уйду в зеркала. Но не избавлюсь от ада.
Я приду с поклонением. Руки в мольбе сложив.
Ты простишь. Обнимешь. Заплачешь. Поймёшь.
Расскажешь, как жил, тёплый камин затопив,
И ждал, что ночью приду, в дождь.
Мы вместе. Мы в зеркале. Полуживой и мертвец.
Руки твои холодны, а моё умерло тело.
Душевному холоду тоже приходит конец,
Только когда умирают злые метели.
Мы бесконечны, крохотны, но чисты.
Мы незаметны в масштабе сотен планет...
Бросим все мысли, к чёрту пошлём мечты.
Обними меня. Спрячься под мой плед...
